Медная люстра грохнулась об пол, со звоном брызнули осколки хрусталя. Звук этот проник в самые дальние закоулки дома, и скоро целая орава прислуги примчалась посмотреть, что случилось. Одна из громадных люстр лежала на полу, среди моря хрустальных осколков. А вокруг теснились люди, и на их лицах были написаны изумление и испуг…
Чарити прижалась к Рейну, сердце ее колотилось. Он приобнял ее, заглянул в лицо, спросил, цела ли она. Она смогла в ответ только кивнуть. Он провел ее сквозь толпу, мимо метавшихся в панике слуг, свернул в один из пустых коридоров и нашел наконец спокойный уголок в дальнем конце длинной, с рядом высоких окон галереи, где сжал трепещущее тело жены в объятиях.
— Рейн! — Она словно очнулась и сразу принялась лихорадочно ощупывать его плечи, грудь, голову. — Ты цел?
— Со мной все в порядке, ангел мой. — Он схватил руки жены, поднес к губам, счастливый оттого, что она испытывает такое облегчение. Но скоро выражение ее лица изменилось, на нем изобразился ужас, и он почувствовал себя так, будто его сильно ударило в грудь.
— Рейн, ведь тебя чуть не убило! — едва выговорила она.
— Чарити, меня даже не оцарапало! Это была случайность, глупая ошибка… — Он осекся, заставил себя подавить разгоравшийся гнев. — Я жив и здоров…
— Это ненадолго! Неужели ты не понимаешь? Сначала Глория и пожар, а теперь еще и люстра… Нельзя мне было приезжать на этот бал! — Она резко отстранилась от него. — Мы должны уехать… сию же минуту! Прошу тебя, Рейн! — Она отвернулась, но он поймал ее за локоть.
— Чарити, ты ничуть не виновата в том, что произошло. Два дурака на лестнице свалили картину, картина покатилась вниз…
— Это дурная примета. Когда падает портрет, это к смерти. И тебя чуть не убило буквально в следующую секунду!
— Опять проклятые приметы! — Ему хотелось как следует тряхнуть жену и обнять ее. У него сердце разрывалось от жалости к ней и одновременно душила ярость. Гнев и сострадание бурлили в его душе, образуя гремучую смесь.
— Если ты сейчас же не отвезешь меня домой, я пешком пойду, до самого Стэндвелла, — выдавила наконец она.
Вот оно. Ультиматум. Этого-то он и боялся. Но тут взбунтовался его здравый смысл, да и обуздывать себя ему надоело. Терпение его лопнуло. Хватит разговоров, доводов и убеждений.
— Мне осточертели твои дурацкие приметы, Чарити Остин! — зарычал он с такой яростью, что жена содрогнулась. — Нет никаких джинксов, глупая ты баба! И я тебе это сейчас докажу!
Он выпустил ее так резко, что она покачнулась, и тут же, повергая ее в изумление, содрал с плеч свой элегантный сюртук и вывернул наизнанку. А затем, бешено сверкая глазами, сунул руки в рукава вывернутого сюртука и с вызовом улыбнулся жене.
— Р-Рейн? — Стараясь не показать своего изумления, Чарити нахмурила брови и сердито спросила: — Ты что это такое делаешь, а?
— Я собираюсь доказать тебе, что все твои приметы чушь собачья. — Он наклонился, снял с одной ноги элегантную бальную туфлю и отшвырнул прочь. Затем схватил жену за руку и потащил по галерее, широко, хотя и неуклюже, шагая.
— Рейн, ты что, с ума сошел? Сейчас же приведи себя в порядок! — Она попыталась вырваться, чтобы вернуться за отброшенной туфлей. — Это страшно плохая примета — ходить в одном башмаке…
Он притянул ее к себе.
— Я знаю.
Ужас ее рос и набирал силу, а муж все тащил ее вперед, как она ни упиралась, любезно раскланиваясь с гостями, попадавшимися на пути.
— Рейн! Остановись сейчас же!
Она попыталась замедлить их стремительное продвижение по залам, чтобы сохранить хоть видимость приличия, но он дернул ее за руку, втащил за собой в гостиную и стремительно пошел сквозь толпу гостей, повергая общество в изумление своей единственной туфлей и вывернутым наизнанку сюртуком. С трудом поспевая за мужем, Чарити гордо подняла пылавшее лицо и расправила плечи, когда они оказались перед герцогом и герцогиней Сазерлекд, которые были слегка ошеломлены количеством свалившихся на их дом напастей. У Чарити екнуло сердце, когда она увидела, как герцог в изумлении раскрыл глаза.
— Простите, Оксли, но вам известно, что у вас сюртук надет наизнанку? — нерешительно заметил герцог.
— Прекрасно известно, ваша светлость. — Рейн улыбнулся самым очаровательным образом, поцеловал руку герцогине и быстро повел Чарити к выходу.
Леди Маргарет заметила, что после пожара Рейн увел Чарити из злосчастного зала. Озабоченная старуха поспешила вслед за ними… но тут раздался ужасный грохот, звон стекла —• добежав до вестибюля, она увидела изуродованный портрет и разбитую люстру. Чарити с мужем должны быть где-то поблизости, поняла старуха, и в панике принялась метаться по всему дому в поисках внучки и зятя.
Наконец она увидела их — в тот самый момент, когда Рейн тащил жену вон из зала. У Чарити на Лице застыл неподдельный ужас, у Рейна сюртук был надет наизнанку, и он шел в одной туфле. Сейчас произойдет что-то ужасное! Но пока старуха сумела протолкнуться сквозь толпу гостей, все еще топтавшихся вокруг разбитой люстры, ее внучки и зятя и след простыл. Старуха подняла глаза, в отчаянии потрясая руками, и увидела, что прямо на нее идет леди Кэтрин.
— Какой бес вселился в моего внука? — процедила леди Кэтрин сквозь зубы, не забывая любезно улыбаться встречным. — Вдруг влетел в гостиную как безумный, в сюртуке наизнанку, таща за собой Чарити чуть не волоком, сказал два слова герцогу и снова умчался…
— Беда, беда будет… — Леди Маргарет пыталась собраться с мыслями.
— Беда — это слабо сказано. А впрочем, за всей этой суматохой о дикой выходке моего Оксли, пожалуй, и забудут…