— Так вот почему она ко мне придирается все время. А я-то думала…
— Что — сильно придирается?
Лорен вздохнула и покивала, добавила вслух:
— И, главное, совершенно на пустом месте.
— Хочешь, я с ней поговорю?
— Да нет — зачем, — отмахнулась она. — Две недели всего осталось.
Две недели… Казалось Лорен заразилась легкомысленным настроением Майкла — вместо того, чтобы переживать, что обретенная ненадолго стабильность вот-вот снова сменится неопределенностью, она, стоя перед выговаривающей ей в очередной раз мымрой, мысленно хихикала: "Еще две недели — и только ты меня и видела. И Майкла тоже"
Разумеется, предупреждать миссис Йенсен о том, что они собираются съехать, Лорен не собиралась и злорадно представляла себе физиономию датчанки, когда та об этом узнает (желательно постфактум).
Возвращаясь днем с работы, она нередко чуяла запах духов, но Майкла больше ни о чем не спрашивала, тем более что он, по его собственным словам, "зашивался" со своей писаниной. И впрямь — с утра, когда она уходила, он уже сидел за машинкой, возвращалась — все еще сидел. Иногда, отодвинув машинку в сторону, перечитывал напечатанное, что-то вычеркивал или наоборот, делал рукописные вставки; даже за едой был весь "в себе", так что порой с трудом удавалось перемолвиться с ним одной-двумя фразами.
Можно себе представить, как бесили его непрошенные визиты миссис Йенсен.
Лорен втайне мечтала, чтобы он наконец-то хоть раз отшил ее как следует, но вместо этого, когда до "дня Д", иными словами, до их отъезда оставалось десять дней, он с кислым видом сообщил:
— Ваша эта… мымра сегодня опять заявилась.
"И вчера тоже — когда я днем пришла, вся комната ее прилипчивыми духами провонялась" — подумала Лорен, но вслух не сказала, лишь, обернувшись к нему, с вопросительным видом приподняла бровь.
— Хочет, чтобы я написал рекламную статью про ее ресторан, — пояснил Майкл.
— И?..
Он, пожав плечами, опустил глаза.
— И пригласила меня продегустировать некоторые блюда — иными словами, поужинать. У нее в апартаментах. Я отговорился тем, что не смогу почувствовать там атмосферу ресторана. Так что ужин состоится в зале.
— А вообще отказаться ты не мог? — преувеличенно вежливым тоном разъяренной гадюки поинтересовалась Лорен. По слухам, апартаменты миссис Йенсен, занимавшие весь второй этаж здания, были отделаны шелковыми обоями и включали в себя спальню с огромной резной кроватью, сделанной на заказ в Италии.
— Ну, ты же сама говоришь — денег нет, а она заплатить обещает, и неплохо, — снова пожал плечами Майкл. — Я подработку обычно в журналистском баре находил — а сейчас там уже недели три не был.
— Так что же ты тогда печатаешь все время?
— Поклянись, что никому не скажешь, — усмехнулся он.
— Чтоб я сдохла, — Лорен, как это делал мафиози в каком-то фильме, поцеловала ноготь собственной правой руки.
— Тогда смотри, — Майкл покопался в разложенных на столе листах и достал из-под низа один, показал ей — там, заглавными буквами, было напечатано: "Маленькие истории большой стоянки".
Лорен перечитала дважды, прежде чем поднять на него глаза, спросила с восторженным ужасом:
— Ты что — правда тот самый роман пишешь?
— Ну… вроде того. — Похоже, он смутился. — Начал — трудно было, непривычно, а теперь, знаешь — легко идет, как… как песня. Я иногда перечитываю и удивляюсь — неужели это действительно я написал.
— А… почитать дашь?
— Когда закончу хотя бы десять глав. — Отвечая на ее безмолвный вопрос, добавил: — Пока я на седьмой.
Когда закончит десятую главу? Нет, так дело не пойдет — это ж сколько еще ждать надо. За это время она лопнет от любопытства.
Вечером, когда Майкл ушел в душ, Лорен совершила страшное преступление: подошла к столу, где лежала рукопись, и взяла ту стопочку, из которой он достал заголовок — по идее, и начало должно быть приблизительно там же.
Так и оказалось. Увидев подзаголовок "Глава первая", она твердо пообещала себе прочитать только ее, не больше — и так было стыдно, что тайком от Майкла залезла в его бумаги.
Написано было просто здорово. Главным героем романа была… автомобильная стоянка, повествование велось от ее имени. Именно она видела все, что происходит на ее этажах — чему-то возмущалась, чему-то радовалась, порой удивлялась нелогичности людей или сочувствовала им с их проблемами.