На секунду задумалась, не зная, что же сказать… В итоге решила выбрать правду.
– Плакать. Поэтому прошу не беспокоить ближайшие несколько часов.
Оказавшись в спальне, я отчаянно разрыдалась, кляня себя и за чувства, и за намерение отказаться от них, и за то, что выбрала такого беспросветного глупца.
Ведь на самом деле я до последнего надеялась, что Мануэль поймет… Ведь разве можно перепутать меня и Джейн Уиллоби? На беду свою, я оказалась слишком хорошей актрисой…
Плакала я около получаса, после чего умылась, переоделась и спустилась к ужину, как ни в чем не бывало. Слишком долго предаваться унынию было в не моем характере. Деятельная натура не позволяла мне долго сидеть без дела, так что я намеревалась заняться чем-то полезным. К примеру, перебрать травы. Шувани должна всегда держать под рукою сборы, которыми часто пользуется.
За ужином родные деликатно ни о чем меня спрашивали и даже старались не смотреть, хотя, подозреваю, покрасневшие опухшие веки дали множество поводов для расспросов. На душе было горько, и то, что я осуществила задуманное, оказалось до крайности плохим утешением.
Но тетя Шанта сказала, что Мануэль Де Ла Серта в любом случае мне не достанется… Так что не о чем жалеть.
Я поела безо всякого аппетита, пару раз подала голос, после чего ушла к себе и улеглась спать.
Следующие несколько дней для меня прошли в сером тумане. Я делала все, что и раньше: разговаривала, ела, читала книги, ездила в гости… Но словно бы наблюдала за всем этим со стороны. Леди Ева вела привычную жизнь. И только Эдвард время от времени с тревогой задавал вопросы о моем самочувствии.
Вот только чувствовала я себя, как назло, отлично. Разве что с ужасом думала, как переживу новость о свадьбе Мануэля и Джейн… Если вообще переживу…
– Ева, – в конце концов не выдержала Эмма на утро пятого дня, – ты не должна быть… такой. Прошу, возьми себя в руки. У меня сердце разрывается… Это ведь не конец… Прошу, ну не мучайся ты так!
Младшая едва не рыдала, глядя на меня.
Я заставила себя улыбнуться. Меньше всего я хотела расстраивать сестру.
– Ну что ты, Эмма, – мягко произнесла я, пытаясь успокоить младшую. – Все в порядке. Все пройдет и забудется. Незачем переживать за меня.
Она тяжело вздохнула и на мгновение закрыла глаза. Я знала, когда она делает так. Когда в шаге от того, чтоб начать кричать. Крайняя степень злости.
– В порядке? Ничего не в порядке. Я это прекрасно понимаю! Да это все понимают! – воскликнула она с раздражением. – Родители! Эдвард! А ты лелеешь свою боль. Так просто нельзя! Стань снова прежней, Ева!
Если бы это было так легко.
– Я постараюсь, Эмма. Мне просто нужно время…
Всего лишь немного времени – и я смогу взять себя в руки, успокоиться, стать собой. В конце концов, я ведь Дарроу. Мы не сдаемся так легко и не ломаемся под ударами судьбы.
После разговора с сестрой я словно проснулась от дурного сна. Сердце так же, как и прежде, ныло, но я уже старалась отмахиваться от этого. Несчастная любовь – это не причина, чтоб хоронить себя заживо. Именно так я всегда говорила. Именно так следовало поступать.
Главное, не следовало слишком часто вспоминать о Мануэле Де Ла Серта. Вот только мне все равно приходилось следить за ним. Да и сам ибериец приезжал к нам в дом, чтобы излить свои восторги по поводу Джейн Уиллоби моему брату. Почему нельзя было все это рассказывать Теодоро, я не понимала…
Младший сын посла у нас почему-то не появлялся. Поговаривали, будто все свое время он проводил у Греев и старался не появляться вместе с братом у Уиллоби. Вероятно, отчасти в этом был виноват Эндрю, который подчас мог быть крайне недружелюбным… А может, имелись и иные причины.
И вот однажды к нам явился Теодоро. Один и невероятно встревоженный. Выглядел он настолько расстроенным и разбитым, что я поневоле испытала жалость, пусть и никогда особо не любила младшего сына иберийского посла.
Первым делом он потребовал у вышедшего к нему Эдварда выпить, чем меня озадачил.
– Что-то случилось? – осторожно спросила я у Де Ла Серта.
У меня было дурное предчувствие. Очень дурное.
Брат вышел, чтоб распорядиться, а после вернулся в гостиную, где расположился Теодоро. На иберийца брат глядел хмуро и ожидал продолжения.
– Мануэля… Мануэля вызвали на дуэль… – в итоге произнес сын посла. – Нужен второй секундант.
Сердце сбилось с ритма. Дуэль? Нет… Только не это. Пусть о Мануэле Де Ла Серта говорили как об умелом фехтовальщике и стрелке, это не делало его неуязвимым.
– Но… кто? И что же такого случилось? – испуганно спросила я.
В этот момент лакей принес молодому человеку виски. Стакан Теодоро осушил одним глотком.