Вероятно, это он решил, глядя на своего собственного отца. По меркам Иберии тот был счастливым человеком: двое сыновей.
– Мой отец желал дочь едва ли не больше сына. Он слишком сильно любит мою матушку, и ему в радость было увидеть ее продолжение во мне.
Папа действительно демонстрировал по отношению к нашей матери ту трепетность, которая была свойственна лишь любви. Родители относились друг к другу с уважением, заботой… и все же любовью. Пусть я и знала, что брак между ними был заключен не по велению сердца, а по велению разума.
Де Ла Серта, казалось, действительно был увлечен моим рассказом. Его интерес ко мне выглядел искренним.
– А у меня есть младший брат. Впрочем, вы и сами знаете об этом.
Я кивнула, подтверждая. Разумеется, я знала. О нем я знала абсолютно все, что было в силах выведать.
– Мой брат такой беспечный, – то ли пожаловался, то ли похвастался мой кавалер.
Возможно, что второе. Теодоро отличался тем неуловимым мальчишеским обаянием, которое не оставляло равнодушными окружающих.
– А ваш?
Эдвард? Каков же на самом деле Эдвард?
– Надежен, как скала, – не без гордости произнесла я. – Он со всем способен справиться сам, без чужой помощи.
Именно так я думала о своем Втором. Тот, на кого можно положиться всегда и во всем. Опора. Истинный сын наших родителей.
– Могу вам только позавидовать, сеньорита, – улыбнулся Де Ла Серта, втягивая меня в очередной танец.
Нас уже начали разглядывать любопытствующие. Если смуглому красавцу вряд ли удалось хоть кого-то ввести в заблуждение, то выяснить, кем же являюсь на самом деле я, не должно было выйти даже у самых прозорливых.
Леди Ева Дарроу не может так смело вести себя, громко смеяться, раскрепощенно танцевать. Это просто невозможно, чтобы дочь леди Кэтрин Дарроу, получившая лучшее воспитание, какое только могло быть у молодой девушки, держала себя на самой грани вульгарности.
– Кажется, здешние почтенные кумушки вас рьяно не одобряют, – шепнул мне на ухо Мануэль.
Я кивнула, подтверждая его правоту.
– Мое поведение совершенно недопустимо.
Музыка смолкла, и мы решили немного передохнуть. Пока мы шли по залу, я держала под руку молодого человека так, словно у меня было на то право.
– И что бы сказал на это ваш брат? – осведомился сын иберийского посла с легкой насмешкою в голосе.
Он не стремился меня обидеть, но то же чувство юмора, которое по поводу и без проявлял Теодоро Де Ла Серта, оказалось присуще и старшему из сыновей посла.
– Он бы сказал, что я достаточно взрослая и сама могу принимать решения, к тому же дать отпор тоже в состоянии, – весело откликнулась я.
Это звучало как завуалированный намек. Мануэль Де Ла Серта, несомненно, джентльмен, но лучше, чтобы он знал и о том, что рядом с ним не жертва.
– А вы в состоянии? – полюбопытствовал он, обводя меня взглядом, будто стремясь запечатлеть в памяти каждую деталь моего облика.
Я знала, какой казалась ему. Достаточно высокая, всего на полголовы ниже него самого. Не хрупкая, пусть и не похожу на королевского гвардейца. Подобного рода барышня не производит впечатление хрустального невесомого создания, но и не кажется способной отбиться от сильного мужчины.
– Разумеется, в состоянии, – кивнула я с красноречивой усмешкой. – А вы разве не знаете, что связываться с цыганками опасно?
Мой кавалер расхохотался.
– Сеньорита, меня не напугать цыганками, – доверительно сообщил он мне. – Пока от этого племени я видел лишь добро. Да и вам не стоит меня опасаться. Я никогда бы не осмелился причинить вред какой бы то ни было молодой даме. К тому же, даме настолько очаровательной.
Редко мне делали искренние комплименты, пусть при каждой встрече все знакомые спешили поведать старшей дочери лорда Дарроу о том, как же совершенна она.
Все, кроме братьев Де Ла Серта, которые держались со мною исключительно прохладно.
– И вы считаете, будто я очаровательна? – уточнила я недоверчиво.
Казалось, что это попросту нелепый розыгрыш. Ведь не могла же я так сильно измениться всего лишь из-за маски на лице…
Молодой человек наклонил голову и вновь принялся меня разглядывать.
– Разумеется, – подтвердил он. – Разве у вас есть повод усомниться в моей искренности? Вы ведь знаете меня, не так ли?
Голос иберийца звучал мягко, вкрадчиво. Создатель милосердный… Он ведь… соблазняет меня. Соблазняет! Это не дружеская беседа, и даже не тот легкий флирт, которого удостаивается Эмма! В интонациях Мануэля Де Ла Серта звучали глубокие грудные ноты, руки его не давали мне отодвинуться от него достаточно далеко…