Он вспомнил, как однажды Рон упоминал, что в Гермионе есть какая-то необычная любовь к опасности быть застуканной, а также тяга к грязным разговорчикам в постели. Не то чтобы Гарри хотелось знать о Гермионе нечто подобное, нет, она была его другом, да и Рон — тоже. Но избегать подробностей их личной жизни у него все равно не получалось. А теперь он и вовсе столкнулся с этим воочию. Понятно, что до того, как дверь чуть не хлопнула его по носу, он увидел происходящее в ее кабинете лишь мельком, но даже этого оказалось достаточно, чтобы понять одну простую вещь: сейчас там посреди белого дня Люциус Малфой трахает его подругу. А ей, по-видимому, очень нравится то, что он делает.
И если по какой-то случайности он мог неправильно истолковать увиденное, но нельзя было неверно понять исходящие из-за двери ее кабинета звуки. Гарри вообще предположил, что, по-видимому, Люциус был слишком занят и забыл бросить на дверь «Оглохни».
«Да и вообще… мне очень повезло, что я сразу же закрыл дверь. Малфой мало похож на человека, который потерпит такое беспокойство. Если бы я не знал, что они делают там, подумал бы, что ее пытают. Гермиона вовсе не тиха, должен сказать. А я, дурак, кажется, недооценил старика Малфоя, по-моему, он и впрямь идеально подходит ей в сексе…»
Гарри поднял глаза на распахнувшуюся дверь, откуда на него зыркнул покрасневший, слегка растрепанный и ухмыляющийся ему Люциус. В его взгляде мелькнуло высокомерие, и Гарри уже в который раз признал, что надменности Малфою не занимать.
— Он все еще здесь, как я погляжу, — с этими словами Люциус вернулся в кабинет, и Гарри понял, что может войти. Внутри он обнаружил сидящую на стуле за своим столом Гермиону, которой Малфой массировал плечи.
— Привет, Гарри, — Гермионе хотелось рассмеяться. Она упорно не смотрела на лицо Гарри, которое жутко покраснело.
— Гермиона, Люциус… мне очень жаль, что помешал вам… — тот неловко потер затылок, пытаясь не обращать внимания на садистскую ухмылку этих двух. — В любом случае, мне нужно поговорить с тобой.
— Насчет чего? — спросила Гермиона, хотя и была почти уверена, что уже знает ответ.
— «Леди в маске» вернулась, прошлым вечером она появилась в загородном клубе. Я хотел спросить: не получала ли ты сегодня пожертвования?
— Нет, Гарри. Не получала… — Люциус так отвлек ее, что она даже забыла о газете. — Так значит, кто-то и впрямь ограбил прошлой ночью нескольких волшебников?
— Не кто-то, а она, очевидцы опознали по предыдущим грабежам именно ее. Кажется, она вышла в отставку и даже сообщила об этом, — Гарри плюхнулся на стоящий перед столом стул и раздраженно вздохнул.
— Ты уже исследовал место преступления? — спросил Люциус, и его пальцы больно впились в плечи Гермионы.
— Да, и хотел бы знать, почему ее поведение изменилось так резко. Она никогда не была жестокой и никогда не использовала магию, — Гарри был явно сбит этим с толку, а теперь и Гермиона с Люциусом тоже.
— Проследил магическую подпись? — быстро спросил Малфой.
— Да, и в этом тоже имеется странность. Когда мы отследили ее, то выяснилось, что подпись принадлежит палочке умершей двадцать лет назад женщины. Найджел Олливандер — наш эксперт по отслеживанию магических следов, так что в этом нет никаких сомнений. Вопрос в том, где она ее взяла? — Гарри провел рукой по волосам, взлохмачивая свои вечно растрепанные вихры еще сильней.
— Украденные и потерянные палочки достаточно легко найти, если знаешь, к кому обращаться, — отозвался Люциус. Гермиона посмотрела на него через плечо с изогнутой бровью. Малфой пожал плечами; не то чтоб они не знали, что он танцует в полулегальной зоне.
— Гарри, а ты не думаешь, что это не одна и та же женщина? — Гермиона снова повернулась к нему.
— Боюсь, что нет… Описания довольно точные. Единственное, что изменилось, это ее отношение к жертвам. Клянусь, я думал, что все уже кончено, и засунул дело в архивные папки, но теперь оно снова поднимает свою уродливую голову, и это расстраивает еще больше, чем раньше! — Гарри почти рычал от отчаяния. — Мне нужно наконец-то разобраться с этим и положить ему конец раз и навсегда, я просто не знаю как.
______________________________________________________________________________
— Ты должна рассказать ему, малышка, — сказал Люциус после того, как Гарри оставил их в покое.
— Нет, я не могу, — упрямо махнула головой Гермиона.
— Можешь, — ответил он, прислонившись к ее столу и скрестив на груди руки. — Ты должна сказать ему, потому что твой псевдоним стал опасен, а он должен понимать, что теперь имеет дело не с ведьмой, чьи мотивы были обусловлены одной только филантропией, а с той, которой движет эгоизм и жадность.
— Но, Люциус, хотя мои намерения и были благородны, я все же нарушала закон, — голос Гермионы слегка дрогнул, и Малфой понял, что ей страшно. Его смелая, храбрая ведьма боялась того, как среагирует на подобную новость Гарри Поттер.
— Все будет хорошо. Уж мне ли не знать этого, ведь я нарушал закон много, много раз, — хлопнув его по руке, Гермиона нахмурилась, а Люциус не мог удержаться от улыбки, когда наклонился, чтобы коснуться ее лица костяшками пальцев. — Не бойся, Поттер не арестует тебя, он любит тебя и знает, что ты не сделала бы этого по уголовным причинам. Кроме того, я никогда не позволю упечь тебя в Азкабан, обещаю…
Закрыв глаза, она наклонилась к нему, повернула голову и нежно поцеловала его руку. Бросив на нее взгляд, Малфой вдруг почувствовал, как сердце щемит и ёкает от этого мягкого, ласкового жеста. Его всегда удивляло, сколько нежности она может дать, всего лишь протягивая к нему руки или просто целуя его. Когда она спала рядом, то и во сне продолжала прижиматься к его телу и целовать Люциуса, даже не просыпаясь, словно даже в своем подсознании ей хотелось быть к нему как можно ближе. И это казалось удивительным: для чистокровных пар такое поведение было непривычным. Любовь и ласка — все это было для простых людей, но Люциус не мог отрицать то тепло, что проникало в его душу с каждым поцелуем Гермионы, с каждым ее прикосновением.
— Я верю тебе, — произнесла Гермиона, открывая глаза и встречаясь с ним взглядом. — Но меня пугает не только тюрьма. Дело в том, что Гарри мой лучший друг, и я всё рассказываю ему, никогда еще не было у меня от него секретов. Конечно, ему причинит боль, когда он узнает, что я совершила преступление и скрыла это от него.
— Тогда помирись с ним, помогая поймать эту мошенницу. Тем более что ты взяла несколько безделушек и галеонов у людей, которые не будут скучать по ним, и передала их на благотворительность, ты никогда никому не причиняла вреда, — Малфой наклонился и прижался своим лбом к ее, накрывая ее лицо и поглаживая кожу под ухом большим пальцем. — Он простит тебя, Гермиона. Поттер любит тебя, я же вижу это.
— Не знаю, как сказать ему, — ответила она, и Люциус увидел, как глаза ее туманятся от грусти.
— Ничего, я тебе помогу. Я пошлю ему приглашение на ужин, сказав, что у меня есть информация, которая может помочь ему. Не волнуйся, малышка, все будет хорошо, — он поцеловал кончик ее носа и вышел из кабинета, чтобы она могла наконец хоть немного поработать.
_____________________________________________________________________________
Гарри не был в восторге от возвращения в поместье Малфоев. Слишком уж много неприятных воспоминаний было связано с этим местом.
«Но если Гермиона смогла избавиться от них, то и я, пожалуй, смогу…» — надеялся он.
Гарри видел, что дом, без сомнения, изменился, чему поспособствовал ремонт, произведенный Малфоем после войны в стремлении избавиться от следов пребывания здесь Волдеморта. У входной двери его встретил стареющий домовик, который угрюмо поприветствовал его и велел следовать за собой. Пройдя за этим существом через лабиринт залов, Гарри оказался в большой изысканной столовой с богато накрытым столом.
Он закатил глаза, увидев целующихся в углу Люциуса и Гермиону. И не просто целующихся, а жадно пожирающих лица друг друга. Люциус обвил рукой одну ее грудь, а Гермиона обнимала его за ягодицы.