— Вот ты этим и займись. А я иду спать. А что значит пить, мамочка?
— А это вот когда сегодня ночью Гилберт думал, что я сплю, подкрался на цыпочках к телефону и попросил телефонистку до утра ни с кем не соединять.
— Так, так.
— Или когда Дороти, — продолжала Нора, — обнаружила вдруг, что у нее все время был ключ тети Алисы.
— Так, так.
— Или когда Морелли начинает рассказывать про пьющего кузена… как его… Дика О’Брайена, который дружил с Джулией Вулф, а Стадси при этом слегка подталкивает его ногой под столом.
Я поднялся и поставил чашки из-под кофе на стол.
— Я, конечно, и в мыслях не могу представить, что какой-нибудь детектив может добиться успеха, не будучи женатым на тебе, но все-таки ты преувеличиваешь. По-моему, Стадси подталкивал Морелли просто, чтобы тот не отвлекался от сути дела. Меня больше беспокоит, зачем они вырубили Воробья: чтобы оградить меня от увечий или от того, что я мог от него услышать? Я совсем сплю.
— Я тоже. Скажи мне одну вещь, Ник. Только правду: когда ты боролся с Мими, ты не испытал к ней желания?
— Ну, самую малость.
Нора рассмеялась и поднялась с пола.
— Ну разве ты не старый гадкий развратник? — сказала она. — Смотри, уже светает.
26
Нора растолкала меня в пятнадцать минут одиннадцатого.
— Телефон, — сказала она. — Это Герберт Маколей, говорит, что по важному делу.
Я прошел в спальню к телефону, — спал я в гостиной, — Дороти крепко спала.
— Алло… — пробормотал я в трубку.
Маколей сказал:
— Сейчас еще рано для ланча, но нам надо срочно встретиться. Могу я сейчас, приехать?
— Конечно, подъезжайте к завтраку.
— Я уже позавтракал. Вы завтракайте, я буду через пятнадцать минут.
— Хорошо.
Дороти чуть-чуть приоткрыла глаза, сонно пробормотала:
— Уже поздно, — перевернулась и опять заснула.
Я умылся холодной водой, почистил зубы, причесался и вернулся в гостиную.
— Маколей едет, — сказал я Норе. — Он позавтракал, но все-таки закажи для него кофе. А я хону куриной печенки.
— Я приглашена в вашу компанию или…
— Конечно. Ты ведь никогда не видела Маколея. Он очень приятный мужчина. Однажды под Во меня на несколько дней прикомандировали к его части, а после войны мы иногда навещали друг друга. Он подбросил мне парочку клиентов, в том числе и Вайнента. Как насчет глоточка для поднятия бодрости духа?
— Почему бы тебе не побыть сегодня трезвым?
— Мы приехали в Нью-Йорк не для того, чтобы ходить трезвыми. Хочешь сегодня вечером сходить на хоккей?
— Хочу. — Нора сделала мне коктейль и пошла заказывать завтрак.
Я просмотрел утренние газеты. В них сообщалось о задержании Йоргенсена полицией Бостона и об убийстве Нанхейма, но гораздо больше места занимали другие материалы: прогноз развития того, что бульварные листки окрестили «Адской кухней гангстерской войны», сообщение об аресте «принца» Майка и интервью с неким «Джефси» по поводу переговоров с похитителями сына Линдберга.
Маколей и коридорный, который привел Асту, появились одновременно. Маколей нравился Асте, потому что он гладил ее всегда с нажимом, а мягкости Аста никогда не любила.
Этим утром на щеках Маколея отсутствовал обычный румянец; вокруг рта собрались складки.
— С чего это полиция изменила линию расследования? — спросил он. — Они что, считают… — адвокат замолчал, потому что вошла Нора.
— Нора, это Герберт Маколей, — представил я. — Моя жена.
Они пожали друг другу руки, и Нора сказала:
— Ник позволил заказать вам только кофе. Может быть…
— Нет, спасибо. Я только что позавтракал.
— Так что там с полицией? — переспросил я.
Маколей заколебался.
— Норе известно практически все, что известно мне, — заверил я. — Если только вы предпочитаете…
— Нет, нет, ничего, — пробормотал адвокат. — Это… словом… ради миссис Чарлз. Я не хочу, чтобы она волновалась.
— Ну, тогда ничего страшного. Если она чего-то не знает, то будет волноваться еще сильнее. Так что там за новая линия расследования?
— Сегодня утром ко мне приходил лейтенант Гилд, — сказал Маколей. — Сначала он показал мне кусок цепочки от часов с прикрепленным к ней ножиком и спросил, знакомы ли мне эти предметы. Они мне знакомы: это вещи Вайнента. Гилду я сказал, что, кажется, я видел их раньше, что они похожи на вещи Вайнента. Тогда он спросил, не знаю ли я, каким образом эти вещи могли попасть к кому-нибудь еще. Походив вокруг да около, я очень быстро понял, что под «кем-нибудь еще» Гилд подразумевает вас или Мими. Я ответил: естественно, эту цепочку Вайнент мог подарить кому-нибудь, ее могли украсть, могли найти на улице или получить от кого-нибудь, кому Вайнент ее подарил. Возможны и другие варианты, сказал я, но Гилд догадался, что я вожу его за нос, поэтому про другие варианты даже слушать не стал.
Щеки Норы пошли пятнами, глаза потемнели.
— Идиот!
— Так, так, — сказал я. — Мне, наверное, надо было предупредить вас: в этом направлении Гилд стал работать сегодняшней ночью. Толчок, вероятно, дала моя старая подружка Мими. Чем он еще интересовался?
— Он хотел узнать о… вот что он спросил: «Как вы предполагаете, Чарлз и девица Вулф оставались все еще в любовной связи? Или между ними все кончилось?»
— Мими приложила руку, это точно, — сказал я. — Что вы ему ответили?
— Я сказал, что не знаю, оставались ли вы «все еще» в любовной связи, потому что мне не известно, чтобы вы в ней вообще когда-нибудь состояли, и напомнил, что вы, между прочим, уже давно не живете в Нью-Йорке.
— Это правда? — спросила меня Нора.
— Не подвергай сомнению искренность Маколея, — сказал я. — Что на это сказал Гилд?
— Ничего. Он спросил: как я считаю, знал ли Йоргенсен о ваших отношениях с Мими? А когда я спросил его, о какого рода ваших отношениях с Мими должен был знать Йоргенсен, Гилд обвинил меня в том, что я работаю под простачка, это его собственные слова. На этом мы и остановились. Еще он поинтересовался, сколько раз я встречался с вами, где, когда — с точностью до дюйма и до секунд.
— Очень мило, — сказал я. — Алиби у меня паршивое.
Официант принес завтрак. Пока он накрывал на стол, мы поболтали о пустяках.
— Вам нечего бояться, — сказал Маколей, когда официант удалился. — Я собираюсь выдать Вайнента полиции. — Голос адвоката звучал неровно и глухо.
— А вы уверены, что он виновен? — спросил я. — Я не уверен.
Маколей ответил просто:
— Я знаю. — Он кашлянул. — Даже будь один такой шанс на тысячу, а его, Чарлз, все равно нет, — Вайнент сумасшедший, и ему не место на свободе.
— Наверное, это правильно, — начал я, — раз вы знаете…
— Знаю, — повторил Маколей. — Я видел его в тот день; это было, наверное, через полчаса после убийства, хотя тогда я еще не знал, что это Вайнент убил Вулф, и вообще даже не знал, что она убита. Я… ладно… теперь я это знаю.
— Вы встретились в конторе Херманна?
— Что?
— Вы утверждали, что в тот день, примерно с трех до четырех, находились в конторе человека по фамилии Херманн, на Пятьдесят седьмой улице. По крайней мере в полиции мне сказали именно так.
— Правильно, — сказал Маколей. — То есть для них версия была именно такая. На самом же деле произошло вот что: после того как я безуспешно пытался разыскать самого Вайнента или хотя бы следы его пребывания в «Плазе», а потом с таким же успехом названивал в свою контору и Джулии, я плюнул на это дело и пошел к Херманну. Он горный инженер, мой клиент; я как раз закончил составлять для него пункты договора, и нужно было внести в них несколько мелких поправок. Когда я дошел до Пятьдесят седьмой улицы, то почувствовал, что за мной следят, — вам должно быть знакомо это чувство. Я ума не мог приложить, зачем это кому-то понадобилось за мной следить; но я адвокат, и такой возможности исключать нельзя. Как бы там ни было, я свернул на восток, на Пятьдесят седьмую, и дошел до Мэдисон-авеню, но в слежке все еще не удостоверился. Был там один маленький бледный человек, которого я, кажется, видел возле «Плазы», но… Я подумал, что легче всего выяснить этот вопрос, взяв такси; я так и сделал и попросил водителя ехать на восток. Движение было интенсивное, и я так и не заметил, взял ли этот маленький человек или кто-нибудь еще такси после меня, поэтому я повернул своего водителя на юг по Третьей авеню, снова на восток по Пятьдесят шестой и опять на юг по Второй авеню. К этому времени я был абсолютно уверен, что за мной следует желтое такси. Сидит ли в нем мой маленький человек, я, конечно, разглядеть не мог, слишком большое расстояние нас разделяло. На следующем перекрестке, когда мы остановились на красный свет, я увидел Вайнента. Он сидел в такси, которое двигалось по Пятьдесят пятой улице на запад. Я, естественно, не очень удивился: мы были всего в двух кварталах от дома Джулии, и я допускал, что она не захотела сказать мне, когда я ей звонил, что Вайнент у нее. Я решил, что сейчас Вайнент едет в «Плазу» на встречу со мной — особой пунктуальностью он никогда не отличался. Поэтому я попросил водителя повернуть на запад, но на Лексингтон-авеню такси Вайнента — мы ехали на полквартала сзади — повернуло на юг. Дорога эта не вела ни к «Плазе», ни к моей конторе, так что я решил, что черт с ним, и стал смотреть назад, на такси, которое следовало за мной, но его уже не было. Всю дорогу до конторы Херманна я поглядывал назад, но никаких признаков слежки не заметил.