Лора Липпман
Леди в озере
Памяти
Роба Хайасена
Джеральда Фишмана
Джона МакНамары
Ребекки Смит
Венди Уинтерс
Часть I
Я видела тебя один раз
Я видела тебя один раз. Увидела тебя, а ты заметила меня, заметила, что я смотрю. Вверх-вниз, вверх-вниз взглядом. Красивым женщинам это свойственно – посмотреть друг другу в глаза, затем смерить с головы до ног. Я поняла сразу: ты никогда не сомневалась в том, что красива, и сохранила привычку оглядывать комнату, чтобы удостовериться: ты тут самая-самая. Ты окинула глазами толпу на тротуаре, и твой взгляд встретился с моим, всего на мгновение, после чего ты его отвела. Увидела меня и мысленно подсчитала очки. Кто победил? Чутье подсказало мне, что победу ты отдала себе, поскольку увидела перед собой негритянку, и притом бедную. Забавно, что в животном мире дело обстоит наоборот. Там самец устраивает представление ради самки, приманивает ее красивыми перьями или пышной гривой, старается переплюнуть других самцов. Почему же у людей все иначе? Как неразумно. Ведь мужчины нуждаются в нас больше, чем мы в них.
В тот день ты была в меньшинстве, находилась в нашем районе, а там почти любой мужчина выбрал бы меня, более молодую, более рослую и стройную. Возможно, даже твой муж, Милтон. Я обратила внимание на тебя отчасти потому, что ты находилась рядом с ним. Теперь он выглядел точно так же, как его отец, человек, которого я вспоминала с теплотой. О Милтоне я бы такого не сказала. Видя, как его окружали на ступеньках синагоги, хлопали по спине, брали его руки в свои, я догадалась, что умерший – его отец. И по тому, как люди ждали своей очереди, чтобы сказать слова утешения, я поняла, что Милтон большая шишка.
Хоть я и прожила рядом с синагогой много лет, так и не научилась правильно произносить ее название. По мне, так оно звучит как речь того комика в шоу Эда Салливана[1], который говорит со смешным акцентом.
Синагога в одном квартале от парка. От парка, озера и фонтана. Ну разве это не занятно? В тот день я, вероятно, делала крюк по дороге в Друид-Хилл, неся в сумочке книгу. Не то чтобы мне так уж нравилось бывать на свежем воздухе, но в нашей квартире восемь человек: отец, мать, сестра и двое братьев, мои маленькие сыновья и я, и, как любил выражаться отец, там у меня не бывало ни минуты покоя. Так что я клала в сумку какую-нибудь книгу – роман Джин Плэйди или Виктории Холт[2], – говорила: «Я в библиотеку», и у мамы язык не поворачивался сказать мне «нет». Она никогда не пеняла, что двое мужчин, с которыми я имела дело, оказались никчемными бездельниками, и в конце концов я вернулась домой ни с чем. Я была ее первым ребенком и ее любимицей. Но все же не настолько, чтобы мне сошла с рук третья ошибка. Мама все время наседала на меня, чтобы я опять пошла учиться и выучилась на медсестру. На медсестру. А я не могла представить себе, что у меня будет работа, требующая прикасаться к людям, когда этого не хочешь.
Если дома все начинало меня слишком уж доставать, если вокруг бывало слишком много тел и слишком много голосов, я шла в парк, гуляла по дорожкам, упивалась тишиной и погружалась во времена старой Англии. Позже люди говорили, что я была ужасным человеком, раз оставляла своих детей на попечение бабушки и дедушки, но на самом деле о них-то я и думала. Мне был нужен мужчина, и притом не абы какой. Такой, который бы нас обеспечил, всех. А для этого стоило какое-то время пожить без детей, даже если это значило поселиться у моей подруги Летиши, как никто умеющей учить женщин добиваться, чтобы мужчина платил за все. По словам моей мамы, кладя сыр в мышеловку, нужно сделать его аппетитным на вид, хотя бы чуть-чуть. Срезать плесень или положить так, чтобы мыши она была не видна. Вот и мне надо было выглядеть хорошо, будто у меня нет никаких проблем, а сделать это, оставаясь в перенаселенной квартире родителей на Очентороли-Террас, было бы невозможно.
Ну, хорошо, хорошо: может, я все-таки могла представить, что у меня будет работа, требующая, чтобы я прикасалась к людям, касаться которых не хочу.
Но какая женщина такого избежала? Надо думать, ты и сама делала это, когда вышла замуж за Милтона Шварца. Потому что к тому Милтону Шварцу, которого я когда-то знала, невозможно испытывать любовь, о коей рассказывается в волшебных сказках.
Это было – могу вспомнить, если подсчитаю, в каком возрасте тогда были мои мальчики, – поздней осенью 1964 года, когда воздух уже начинал немного холодать. На тебе была черная шляпка-таблетка без вуали. Наверняка люди говорили тогда, что ты похожа на Джеки Кеннеди, и я готова поспорить, что тебе это нравилось, хотя ты и отрицала, смеясь и переспрашивая:
2
Элевнор Элис Берфорд Хибберт (1906–1993) – английская писательница, писавшая под разными псевдонимами. Под псевдонимом Джин Плэйди она писала исторические романы, а под именем Виктория Холт – готические.