– Этот Уоллес Райт славный парень, – продолжал Милтон. – И совсем не зазнайка. Я рассказывал тебе, мы с ним иногда играем в новом теннисном клубе в Кросс-Киз.
Милтон любил при случае похвастаться своими знакомствами с видными людьми, даже если это была всего лишь игра в теннис с не очень известной телеперсоной. Милый Милтон, благоговеющий перед кумирами. Мэдди никогда не укоряла его за чрезмерное преклонение перед знаменитостями, поскольку сама извлекала из этого немалую пользу. Ведь даже теперь, через восемнадцать лет брака, он иногда, забывшись, смотрел на нее так, будто не мог взять в толк, каким образом ему достался такой ценный приз.
Она любила его, правда любила, у них была гармоничная совместная жизнь, и хотя на людях, как и полагалось хорошей матери, сетовала на то, что через два года единственный сын оставит родительский дом и уедет в универ, на самом деле она не могла дождаться, когда это произойдет. У нее было такое чувство, будто до сих пор она жила в одной из диорам, помещенных в коробки из-под обуви, которые Сет изготавливал, учась в начальной школе – вернее, их изготавливала она сама, – теперь с диорамы снимали крышку, убирали стенки. Недавно Милтон начал брать уроки летного мастерства и спрашивать ее, не хочется ли ей иметь второй дом во Флориде. Какую сторону этого штата она предпочитает: атлантическое побережье или берег залива? Какой город: Боку или Нейплз?
Неужели выбор так ограничен? – невольно начинала гадать она. – Две стороны Флориды? Ведь мир куда шире. Но Милтону она сказала только одно – что предпочла бы Нейплз.
– До скорого, дорогой. – Она повесила трубку и наконец позволила себе вздохнуть.
Конец октября, и пора еврейских праздников закончилась-таки. Она устала от приема гостей, ей надоело, что из-за них приходится то и дело отступать от привычного распорядка дня. На еврейский Новый год Рош ха-Шана[7] и Йом-Киппур[8] полагалось предаваться размышлениям, подводить итоги, но Мэдди уже не помнила, когда в последний раз удавалось помолиться перед завтраком. Жизнь наконец-то вернулась в привычную колею, и вот Милтон опять хочет привести в дом гостя, и к тому же этим гостем будет не кто иной, как Уолли Вайс.
Однако было важно приготовить такой ужин, чтобы Уоллес Райт был впечатлен. Куриные грудки, лежащие в морозилке, могут подождать еще один день, решила она, а мясной рулет, даже если подать его с картофельной запеканкой, – это все же не совсем то. Мэдди знала один ловкий способ приготовить говядину в горшочке, которая нравилась всем и которую гости всегда съедали подчистую. Никто из них не догадывался, что ключевой ингредиент здесь – две банки грибного крем-супа «Кэмпбеллс» и щедро добавленное вино. Хитрость заключалась в том, чтобы подать блюдо вкупе с такими вещами, которые бы говорили о фешенебельности и тщательной подготовке – сухим печеньем из пекарни «Хатцлерз», лежащим в морозилке специально для таких случаев, салатом «Цезарь», куда Милтон добавлял сыр и соус прямо за столом, как это делают официанты в ресторане «Маркони». А за тортом она отправит Сета в заведение Голдмана. Это даст ему возможность потренироваться в управлении автомобилем. Скажет ему, что он может поесть любой фастфуд, какой только пожелает, и он, конечно же, выберет что-нибудь некошерное, но для Милтона важна кошерность только того, что естся в доме.
Мэдди проверила бар, но там все было в порядке: напитков у них, как всегда, полно.
Перед ужином будет подано два раунда коктейлей – надо будет сопроводить их чем-нибудь изысканным с орехами или, быть может, подать треугольные тосты с паштетом. За ужином будет рекой литься вино, а после – бренди. На ее памяти Уолли не пил; правда, она не общалась с ним с того лета, когда ей исполнилось семнадцать. Тогда никто из них не пил спиртное. Теперь же все знакомые Мэтти делали это.
Он, конечно же, будет не таким, как тогда. Все меняются, а особенно это относится к прыщавым мальчикам-подросткам. Говорят, что мир принадлежит мужчинам, но никто никогда не скажет, что мир принадлежит мальчикам. Особенно ясно Мэдди осознала эту истину, когда Сет начал учиться в старшей школе. Тогда она сказала ему, что надо потерпеть и в конце концов он станет таким же высоким, как его отец, а лицо у него сделается чистым и красивым, и теперь эти предсказания уже сбылись.
Но сказать такое жалкому маленькому Уолли она бы не смогла. Как он тогда вздыхал по ней! Она использовала это его влечение для своей выгоды, но ведь так поступают все девушки, это в порядке вещей. Кого он пытается обмануть? Возможно, он стал выше, избавился от прыщей, привел в порядок непокорные волосы, но ведь все в северном Балтиморе знают, что он еврей. Уоллес Райт, как же!
8
Важнейшее событие в религиозном календаре иудаизма, время покаяния и искупления грехов; в 1965 г. пришлось на 5–6 октября.