– И ты даже не думаешь проверять, как там все было на самом деле? Вдруг ты собираешься помогать не жертве, а…
– Ты хочешь сказать – убийце?
Дед вздрогнул и кивнул головой. Он явно был чем-то озабочен. Скорее всего схожестью проблемы. Неужели мой горячо любимый прародитель на самом деле вздумал жениться и начал меня потихоньку к этому готовить? Сначала он решил выдать меня замуж, но я предложенную им кандидатуру уже в который раз отклонила. Тогда Ариша стал вести себя вопреки устоявшемуся образу жизни – попытался превратить наш дом в казино, но это оказалось проигрышным вариантом, в прямом смысле этого слова. Тогда дедуля изменил тактику – постарался умаслить меня самолично приготовленным и поистине царским ужином, а сразу после него предложил свою помощь.
Впрочем, его подозрения были небеспочвенными. Я и сама заметила, что клиентка говорила о смерти своего второго супруга, опасаясь встречных вопросов. Глаза она отводила в сторону, а в ее голосе звучало что-то непонятное – то ли фальшь, то ли чувство вины…
– А знаешь, Ариша, я сама, грешным делом, засомневалась в Лизиной искренности. Потом я поговорила с ее бывшей секретаршей и братом, они оба очень положительно о ней отзывались…
– А вот положительные люди как раз и опасны для окружающих! В борьбе с пороками они духовно опустошаются. Их внутренняя чистота вполне может замутиться и дать всплеск насилия. Уж поверь мне, я на своем веку повидал таких «ангелочков»!
– Дедуля, даже не знаю, что тебе сказать. Вдруг Щетинин на самом деле отдал богу душу не без помощи своей молодой супруги? Знаешь, я, пожалуй, позвоню Курбатову.
– Хорошая мысль, – похвалил меня дед. – Думаю, что он сможет по своим каналам навести нужные справки.
Я тут же взяла радиотелефон и позвонила другу нашей семьи, полковнику ФСБ. Он частенько помогал мне с закрытой информацией, недоступной простому обывателю.
– Алло! – сказал Курбатов твердым голосом.
– Здравствуйте, дядя Сережа, это Полина.
– А, Поленька, добрый вечер! Как дела? Как Аристарх Владиленович?
– Спасибо, все хорошо. Дедуля сидит напротив меня и передает вам пламенный привет.
– Спасибо.
– Дядя Сережа, у нас, – сказала я и подмигнула деду, при этом он мне согласно кивнул, – есть к вам одна маленькая просьба.
– Да, я внимательно тебя слушаю.
– Понимаете, у дедули был старинный приятель, примерно полгода назад он умер. А незадолго до этого женился на молодой женщине. Вот мы и хотели бы узнать: не было ли в его смерти какого-то криминала?
– Ну, я думаю, что в моих силах выяснить, было ли заведено уголовное дело, и если так, то каковы результаты расследования. Как звали того человека, по какому адресу он проживал?
– Щетинин Роман Петрович, а вот насчет адреса есть одна проблемка… В общем, он жил и умер не в Горовске, а в Верещагинске.
– Так, – протянул Курбатов, – другая область. Это несколько усложняет дело… Нет, конечно, я сделаю запрос через своих коллег, но не знаю, насколько оперативно придет ответ. Вам это срочно надо знать?
– Ну в течение двух-трех дней, если можно.
– Ладно, постараюсь. Что вам еще известно о Щетинине?
Я снабдила Сергея Дмитриевича всей информацией, которой располагала со слов Лизы, после этого передала трубку Арише. Они еще немного поболтали, потом дед сказал:
– Ну, ладно, я пойду к себе.
– Погоди, я ведь не рассказала тебе самого главного.
– Да, а что еще? – Дед сел обратно на табурет.
– Вернувшись в Горовск, Лиза узнала, при каких обстоятельствах ее дочка так тяжело простудилась. Она говорит, что о мести задумалась только после этого.
Я стала рассказывать, но дед слушал меня вполуха. Кажется, его больше заботило, может ли молодая женщина влюбиться в мужчину лет на тридцать старше себя. Меня этот вопрос тоже заботил, но только с той точки зрения, как объяснить Арише, что такое маловероятно и что в его возрасте лучше не менять кардинально жизнь. Последствия могут быть необратимыми.
– Полетт, ты чего замолчала? Я тебя внимательно слушаю. Ты говорила, что Лизавета караулила около дома бывшего мужа соседку…
Оказывается, Ариша меня все-таки слушал. А я напридумывала себе черт знает что.
– Да, она все-таки встретила Тамару Филипповну, и та ей кое-что рассказала. Тогда, сразу после смерти Яночки, она не решилась это сделать, боялась, что от этой горькой правды Лизе станет еще хуже – умом тронется или наложит на себя руки, а может, учинит расправу и угодит на скамью подсудимых. А теперь, по прошествии трех с лишним лет, решилась. Наверное, поняла, что Лиза вполне адекватна. Да и надо было с кем-то поделиться своими наблюдениями.
– Ну, давай, не томи, – поторопил меня дед.
– В общем, незадолго до Лизиной выписки из больницы свекровь была вынуждена уехать домой. А Диана только этого и ждала. Она сразу же пришла жить к Александру и при Тамаре Филипповне, которая сидела с малышкой, даже не скрывала, что у нее с Астрахановым близкие отношения. С Яночкой она при ней наигранно сюсюкалась, а вот в отсутствие соседки сразу забывала о существовании ребенка.
– Откуда об этом известно?
– По отдельным пазлам почти сложилась целостная картинка. К примеру, был такой эпизод. Как-то Тамара развела молочную смесь и дала бутылочку Диане, чтобы та покормила ребенка, а сама пошла к себе. Но ребенок за стенкой плакал и плакал. У соседки нервы не выдержали, и она вернулась успокоить девочку. Диана открыла ей дверь с телефоном в руках. Бутылка со смесью валялась на диване. Оборина даже и не думала кормить Яну. В ответ на замечание Тамары Филипповны она сказала, что девочка заснула, и выпроводила сиделку за дверь, предупредив, чтобы та не лезла не в свои дела. Когда соседка рассказала об этом Александру, тот не только не поверил ей, но даже отказался от ее услуг. Похоже, Диана настроила его против Тамары Филипповны.
– Так, а при чем здесь простуда? Ты ведь говорила, что девочка от воспаления легких умерла, а не от голода. Разве нет?
– Слушай дальше.
– Однажды Тамара Филипповна возвращалась из магазина домой и увидела, что окно в детской комнате квартиры Астрахановых открыто настежь. И это в двадцатиградусный мороз! Она поднялась на третий этаж и услышала через дверь надрывный плач ребенка. Соседка позвонила в квартиру, но ей никто не открыл.
– Там что, никого, кроме ребенка, не было?
– Вот именно, дедуля, никого! Соседка стала звонить по телефону Александру, чтобы он немедленно приехал домой, но он сказал, что у него совещание, и отключился. Оборина вернулась только через два часа, девочка уже охрипла от плача, а потом и вовсе замолчала, выбившись из сил. Тамара Филипповна увидела ее в окно и вышла на лестничную площадку, чтобы пристыдить. Но Диана сказала, что выходила на десять минут за памперсами, а проветривать квартиру просто необходимо.
– Уму непостижимо, – сказал Ариша. – То есть она не только оставила трехмесячную малышку одну, а еще устроила проветривание?
– Да, и последствием такого «закаливания» стало воспаление легких. Через несколько дней Лизу выписали, и она сразу обнаружила, что у дочки высокая температура.
– А эти изверги, значит, не видели? Кошмар! Полетт, ты помнишь, когда мы остались с тобой вдвоем, ты вскоре заболела ангиной? У тебя температура была под сорок, я ни на шаг от тебя не отходил.
– Да, Ариша, конечно, я помню. Ты так переживал за меня!
– А тебе тогда четырнадцать было. А этой малышке всего несколько месяцев от роду. Нет, это за гранью моего понимания! А Астраханов, неужели он тоже хотел малышку угробить, чтобы она не мешала ему сойтись с Дианой?
– Не знаю, но не удивлюсь, если он мастерил свои кораблики и не видел, что происходит с ребенком. Вообще-то надо как-то выяснить, так ли это было на самом деле, но я пока не знаю, каким образом. Диана ни за что не признается в своей злокозненности. Расспрашивать соседку нет особого смысла, она повторит мне то же самое, что рассказала Лизе, а та – мне. Но проверить это как-то надо. Вдруг пожилая женщина что-то там напутала или преувеличила, а моя клиентка, послушав ее, беспрекословно во все поверила.