В этот раз гостьи не отдали должное кексам миссис Пайперс — еще немного поохав и поахав, они поторопились сообщить невероятные новости своим родственникам и знакомым.
Давно уже в Марсденли не случалось события, которое могло бы встряхнуть его жителей, и особенно жительниц, и мобилизовать все их силы на исполнение какого-либо грандиозного плана. Теперь такой план, гениальный в своей простоте, начал одновременно зарождаться и обрастать конкретными пунктами в каждом втором доме Марсденли и по всей округе.
Миссис Олдберри не сразу сообразила, почему она в одночасье перестала быть наперсницей своих приятельниц, обычно делившихся с ней планами по устройству будущего дочерей и племянниц. Только небрежная фраза, услышанная ею от Джун, поставила все на свои места:
— Вы представляете, маменька, что я выслушала от тетушки Люси Паке сегодня днем? Люси раскладывала свои бесконечные пасьянсы, пытаясь узнать, выйдет ли она замуж до Рождества, а ее тетушка спросила, почему я не участвую в гадании. Когда я ответила, что не верю в эту чушь, она ехидно заметила: «Да уж, мисс, вам-то можно не волноваться о женихе, ваша матушка, пользуясь знакомством с леди Лестер, уж непременно постарается пристроить вас или вашу сестрицу за молодого мистера Гарольда. Жаль, что у него нет подходящего братца, она бы сумела и тут обскакать всю округу и выдать замуж вас обеих, ведь не каждый у нас может похвастать, что так коротко знаком с этой семьей!» Подумать только, она сказала «обскакать», как вульгарно!
Джун наморщила носик, но миссис Олдберри никак не отметила эту критику плохих манер, за которую раньше непременно похвалила бы Джун.
— Вот, значит, как они думают, — медленно протянула она, сначала чуть хмурясь, но тут же лукаво, по-молодому, улыбнувшись.
— Кто они? — не поняла дочь, но мать не собиралась развивать свою мысль.
Вместо ответа она расправила плечи, откинула назад голову дальше, чем обычно, и гордо выплыла из комнаты, продолжая загадочно улыбаться. Джун пожала плечами, мимолетно удивляясь, что в ее рассказе о глупости тетушки Люси так взбодрило мать, и тут же выбросила из головы, предпочитая, как все ее подруги, представлять себе, как выглядит мистер Гарольд Лестер и хорош ли он в танцах.
Миссис Олдберри тем временем направилась в комнату другой своей дочери, прилежно корпевшей над вышиванием скатерти.
— Энн, думаю, я нашла тебе жениха. И если ты еще не догадалась, кто это, я переоценила твой светлый ум.
Такое заявление удивило девушку, но она не подпрыгнула на месте, задавая одновременно сто вопросов, как сделала бы ее сестрица, а сначала воткнула иглу в ткань рядом с узором из нежных ландышей, затем выпрямилась и посмотрела на мать:
— Полагаю, вы имеете в виду мистера Гарольда Лестера.
— Кого же еще, — усмехнулась миссис Олдберри, усаживаясь напротив Энн и не забывая бросить критический взгляд на скатерть — одно дело не должно страдать в ущерб другому.
— Но он может и не захотеть на мне жениться. Тем более что все наши соседи полагают его своим будущим родственником. Если б он был турецким пашой, у нас у всех появилось бы больше шансов, а так повезет кому-то одному, да и то вряд ли. Он ведь может жениться и в Лондоне и приехать сюда уже с супругой.
— Ну, разумеется, может, моя дорогая. Но он так недавно потерял мать, что поспешная женитьба выглядела бы неприлично в глазах общества. Скорее всего, он сначала обживется на новом старом месте. Вероятно, его отец продал дом, в котором мистер Гарольд родился, чтобы исполнить эту странную прихоть — уехать в Италию.
— Наверное, вы правы, — раздумчиво произнесла Энн. — И тем не менее трудно представить, что ему понравлюсь именно я, а не Джун и не два десятка других девушек.
— Думаю, главное, чтобы он понравился тебе достаточно для того, чтобы выйти за него замуж. С остальным проблем не будет, — уверенно заявила миссис Олдберри, и на этот раз Энн изумленно округлила глаза, как это обычно делала ее сестра. — По правде сказать, мне непонятно твое удивление, — продолжила добрая матушка увещевать свое дитя. — Ты красива и обладаешь приличным перечнем достоинств. Конечно, наша Джун так же хороша, но она слишком непоседлива, а это вряд ли понравится Гарольду, если он пошел в своих родителей. Управлять таким большим хозяйством должна умная и прилежная женщина, а по Джун с десяти шагов видно, что это не про нее.
— А другие? — не удержалась Энн, ничуть не возражавшая против материнской оценки ее талантов.
— Что ж, если по части внешности и манер с вами еще могут соперничать несколько девиц, то наше преимущество усиливается моим знакомством с матерью Гарольда, о чем мне не забывают напомнить все мои дорогие подруги. И я сумею выгодно использовать это обстоятельство, не дожидаясь, пока кто-нибудь меня опередит.
— Вы говорите прямо как генерал, матушка, — в улыбке Энн почти не было иронии, только гордость за мать.
— А я и есть генерал в нашем доме, не мистеру же Олдберри ты захочешь доверить такую важную кампанию? — усмехнулась польщенная леди.
— Вы, как и всегда, правы. Что же, если мистер Лестер не будет мне противен, я охотно соглашусь помочь ему справиться с делами, при ваших советах, уверена, у меня все получится. И у нас появятся деньги, чтобы отвезти Джун в столицу, — заботливая сестра в Энн не позволяла ей наслаждаться счастьем в одиночку даже в мечтах.
— Тебе не потребуются мои советы, милая, тем более что я уже поделилась с тобой всем, чем только могла, и ты справишься с хозяйством лучше всякой другой. О Джун, конечно же, надо будет позаботиться в первую очередь. Уверена, она блеснет в столице, она создана для большого общества, и нам еще придется отбиваться от нежелательных кавалеров.
Энн ничуть не обиделась на то, что мать не сказала этого про нее, и обе дамы погрузились в обдумывание деталей плана кампании — как поближе познакомиться с мистером Лестером до того, как на него поведут осаду соперницы. Миссис Олдберри считала вполне уместным навестить юношу и по-матерински высказать ему свои соболезнования, но была полностью уверена, что в воротах перед его домом соберется целое скопище карет соседей, прибывших с той же целью.
Энн не находила, что можно придумать еще, но ее матушка проявила завидную изобретательность:
— Нет, мы поступим по-другому. Я сегодня же отправлю Гарольду Лестеру письмо. Надеюсь, оно застанет его еще дома и не разминется с ним в дороге.
— И что же вы ему напишете? — недоумевала дочь.
— Я приглашу его сперва остановиться у нас, ведь его дом так долго был закрыт, что наверняка не вполне готов к приему молодого хозяина.
— Вот так просто, не будучи знакомыми с ним, мы позовем его к себе? — Энн была поражена.
— Именно так, сейчас самое время напомнить, что я была дружна с его матерью, и по-родственному принять сироту в свои объятья, — улыбнулась миссис Олдберри.
— Но ведь он наверняка предупредит экономку о своем приезде, и она сумеет все подготовить, — резонно возразила мисс Энн.
— А для решения этой проблемы надо вспомнить, что наша кухарка — сестра здешнего почтальона. Он наверняка не пожелает лишить ее выгодного места, — : невозмутимо ответила достойная леди.
— Ваше коварство достойно Макл… Макиавелли! — восхищенно воскликнула Энн.
— Если уж говоришь умное слово, не спотыкайся на нем, — строго заметила миссис Олдберри, в душе весьма довольная как начитанностью дочери, так и полученным комплиментом, вне зависимости от своих знаний об упомянутом лице. — А теперь я, пожалуй, отправлюсь писать письмо.
План миссис Олдберри удался целиком и полностью — как она и ожидала, молодой человек любезно поблагодарил за приглашение, но отказался, собираясь заселиться в свой собственный дом. Однако по приезде лорд Лестер обнаружил запертые двери и зачехленную мебель, вокруг которой с причитаниями бегала неподготовленная прислуга, а опозоренная экономка посыпала голову пеплом и клялась, что не получала письма о прибытии хозяина.