Конечно же, он не поверит, что она нуждается в утешении и поддержке. На мгновение ее захлестнула волна жалости к самой себе. Впервые в жизни она ощутила желание стать слабой и беспомощной.
Джеффри решил проблему посуды, нарезав большими круглыми ломтями каравай. Естественно, кинжала у леди Далилы не нашлось. Алену пришлось нарезать ей мясо, расположив его на импровизированной тарелке, будто на серебряном блюде.
— Ах, господа, стоит ли так беспокоиться! — возражала Далила.
— Какое же это беспокойство, наоборот, миледи! — И тут ему в голову ударила запоздалая, по мнению Корделии, мысль, и он впервые обратился к девушке:
— Корделия, позволь и тебе нарезать так же.
Она охотно бы его самого нарезала. Однако сдержала закипавшую ярость и сладко улыбнулась.
— Ну, конечно, Ален. Благодарю тебя. — Она еле удержалась от едких замечаний, что ей это было предложено во вторую очередь, да и вообще, она всегда у него на вторых ролях. Горячие слезы жгли ей глаза, но она удержала их. Что за глупости; ведь Далила не более чем мимолетное увлечение. Какие могут быть сомнения…
— Очень любезно с твоей стороны. — Она протянула свой ломоть с дымящейся зайчатиной. Ален принял его, нарезал мясо, а затем вернул Корделии, убийственно серьезно склонив голову и предложив свой кинжал вперед рукоятью:
— Прошу, возьми его, чтобы не замарать пальцы.
Далила застыла, не донеся мясо до рта.
Корделия неожиданно для себя покраснела от переполнявшего ее чувства благодарности — или облегчения?
— Премного благодарна. — Она уже собралась отказаться от ножа — в конце концов, у нее был свой, только поменьше, — но тут же сообразила, что Ален может принять это за отказ и от него самого. — Постараюсь поскорей вернуть его тебе.
— Превосходная идея! — Джеффри протянул свой кинжал, также вперед рукоятью. — Не соблаговолите ли воспользоваться моим клинком, миледи?
— Благодарю тебя, сэр. — Далила одарила его сладчайшей из улыбок и взяла нож.
Подцепляя острием кусочки мяса и отправляя их в рот, Корделия задумалась о других возможностях использовать этот нож.
— Действительно, очень вкусно. Ты превосходный повар, Ален.
— Время от времени я кое-чему учился на кухне, — улыбнулся Ален, с готовностью поддержав нейтральную тему. Непонятно только, почему так отчаянно закашлялся Джеффри.
— Я в этом не сомневаюсь, — с каплей сарказма отозвалась Корделия.
Ален, покраснев, отвел глаза.
«О нет! — подумала Корделия. — Я снова оттолкнула его!»
И она с удвоенной решимостью поклялась себе быть отныне приятной во всех отношениях. Но что же томит Алена? Если, оказывая Далиле знаки внимания, он чувствует себя таким виноватым, то почему бы ему просто не остановиться?
Она болтала о погоде, о происшествиях в замке, а Далила то и дело находила подходящий момент, чтобы вставить изысканную любезность, побуждая Алена все больше и больше рассказывать о себе.
Корделия приложила максимум усилий, чтобы слегка изменить тему разговора:
— И как же вы поживаете, странствующие рыцари? Я вижу, вы спасли даму, попавшую в беду. Что за чудовище охраняло ее?
Она была удивлена и разочарована, увидев, как весело расхохоталась Далила и заулыбались мужчины.
— Похоже, мы спасли ее только от одиночества, — объяснил Джеффри, — хотя, не приди мы на помощь вовремя, ее могли захватить и более свирепые существа. Тем не менее, во славу имени твоего Ален победил великана.
— Великана? — округлились глаза Корделии. Она, разумеется, помнила мысли крестьян об этом событии, но тут же воспользовалась представившимся случаем. — Как же это, Ален?
Или Джеффри смеется надо мной?
— Нет-нет, уверяю тебя, — с могильной учтивостью ответил Ален. — Там действительно был великан, но твой брат отказывается признать свое участие в битве.
— Великан! Ах-ах-ах! Как ты отважен, благородный сэр! — воскликнула Далила, стиснув на груди руки. — Как это опасно!
Хвала небесам, что ты жив остался!
Явно переигрывает, подумала Корделия, но Ален, конечно, этого не замечал. Он весь надулся от похвал.
— Несчастное по-своему существо, — скромно проговорил Ален.
— Несчастное! Ну да, верзила девяти футов росту с четырьмя руками! — фыркнул Джеффри.
— Да, конечно, — признал Ален. — Но с очень маленьким мозгом.
— Зато с невероятной горой мускулов, — напомнил Джеффри, — а для того, чтобы махать тяжеленной дубиной, много мозгов не нужно.
Корделия уставилась на Алена:
— Ты пошел на него с одним мечом?
— Именно так, — Ален был на седьмом небе. — Хотя, признаться, и он меня ранил.
Снова заахала Далила.
— Уже почти все зажило, — тут же успокоил ее Ален.
— Ах, сударь, какое мужество! — завывала Далила, но Корделия вдруг напряглась.
— Дай мне посмотреть, — Корделия обошла костер и принялась расстегивать камзол Алена.
— Что ты, Корделия, — изумился он.
— Действительно, барышня! — поддакнула Далила.
— Тихо! — рявкнула Корделия. — Если он ранен, я должна знать, что с ним. Где, Ален?
— Ну, ты и впрямь нахальная девица! — выдохнула Далила.
— Могу быть и такой, когда захочу, но сейчас я хочу быть сиделкой! — Она распахнула камзол.
О небеса, до чего у него широкая грудь! И откуда такие мускулы? Корделия вновь ощутила, как внутри у нее поднимается горячая волна, и сосредоточилась на грубой тряпице, что была примотана к его боку.
— Говоришь, это всего лишь царапина?
— Вот именно, — нахмурился Джеффри. — Ты не доверяешь моему врачеванию, сестрица?
— Так это ты перевязывал? — подняла глаза Корделия. — Глубока ли рана? Задет какой-нибудь орган?
Далила побледнела.
— Нет, только мышечная ткань, да и то чуть-чуть; рана едва глубже жирового слоя. Большие кровеносные сосуды не задеты, так что кровь лишь сочилась из множества капилляров.
Прижав ладонь ко рту, Далила отвернулась.
— Спокойно, спокойно! — Бросив взгляд на Далилу, Ален попытался запахнуть камзол. — Все это ерунда, Корделия, правда!
Корделия осторожно прощупала рану, и когда Ален лишь чуть вздрогнул, нехотя произнесла:
— Кажется, все в порядке. — Она с неодобрением посмотрела прямо в глаза Алену. — Мои руки причинили тебе боль?
На мгновение вид у него стал глуповатым.
— Нисколько, — выдохнул он. — Будто цветочным лепестком погладили.
Корделия в полном изумлении уставилась на него.
На губах Алена заиграла легкая улыбка.
— Если такие руки причиняют боль, я согласен мучиться всю жизнь.
Вот теперь Корделия густо покраснела и отвернулась.
Глава девятая
— Знаешь, Ален, — сказала Корделия, — раньше ты так со мной никогда не говорил.
— Да. Я оказался набитым дураком, — с досадой отозвался Ален.
Далила негодующе сверкнула глазами, а Джеффри решил, что пора ему вмешаться — ему уже давно хотелось вмешаться. Он встал и склонился перед Далилой:
— Не желаешь ли прогуляться, миледи. Когда мы охотились, я обнаружил маленький сад у реки. Должно быть, его разбила сама природа, однако с виду он так мил, будто предназначен стать совершенной оправой твоей красоте. — Он улыбнулся, глядя ей прямо в глаза. — Не взглянешь ли ты на него?
Далила сначала удивленно посмотрела на него, затем, пронзительно и тревожно — на Алена.
— Уверен, их без всякой опаски можно оставить вдвоем, — сказал Джеффри, а потом шепнул, склонившись к самому ее уху. — А ты будешь в полной безопасности со мной, если, конечно, пожелаешь.
Далила снова повернулась к нему, и на мгновение он увидел в ее глазах столь неприкрытую страсть, что позволил себе усомниться, а так уж она целомудренна, как кажется. А когда она, презрительно улыбаясь, взглянула на Алена, в этих глазах был уже холодный расчет. Презрительная улыбка обратилась доброжелательной, пусть и не вполне радостной, когда она перевела взгляд на Джеффри.