— Похоже, скоро стемнеет. Где мы разобьем лагерь?
— В этом нет необходимости, — провозгласил Ален. — Леди Далила сказала, что мы прибудем в дом ее отца еще до наступления темноты. — Он повернулся к Далиле:
— Не так ли, миледи?
Далила, стараясь выглядеть застигнутой врасплох, прервала поцелуй, хоть и не особенно поспешно.
— О чем ты, сударь? — Далила поправила прическу, и без того безукоризненную.
— О том, что к ночи мы доберемся до дома твоего отца, — с чопорной вежливостью повторил Ален. — Не так ли?
— К ночи? — Далила взглянула на лучи, пробивавшиеся сквозь листву. — К ужину или чуть позже, я бы сказала.
В общем, можно не торопиться.
— Вот и прекрасно, — с явным облегчением подытожил Ален. — Давайте рассказывать истории или споем, чтобы скоротать путь.
Джеффри пожал плечами:
— Запевай, если хочешь, но только то, что все знают.
— Конечно. — Ален задумался на мгновение и запел чистым глубоким тенором:
Увы, любовь меня скрутила
И отшвырнула неучтиво…
Тут же мелодию поддержал баритон Джеффри и сопрано обеих девиц. А Бор подпевал теплым звучным басом, от которого затрепетало сердце Корделии. Она посмотрела на разбойника, взгляды их встретились. Между молодыми людьми будто искра проскочила. Корделия содрогнулась и решительно отвела взор.
Похоже, с Аленом все вышло бы безопасней. Но так ли она стремится к безопасности?
Высокие каменные столбы внезапно выросли перед ними в самой чаще леса. На них висели огромные железные ворота. За воротами сидел холоп в рубахе и рейтузах. Какое-то время Корделия с изумлением разглядывала эту картину, затем огляделась по сторонам. Заросли здесь были такими плотными, а деревья вдоль дороги так густо переплетены ежевикой и терновником, что Корделия приняла за непроходимую чащу чрезвычайно искусно сооруженную изгородь. Конечно, рыцарь в тяжелых доспехах преодолел бы эту преграду, но от случайного бродяги или браконьера, а также большинства диких зверей она казалась вполне надежной защитой.
— Биллем! — заголосила Далила. — Как поживаешь?
Привратник встрепенулся, сгоняя дремоту, и выпучил глаза, будто увидел призрак.
— Миледи Далила! — Он вскочил. — Это действительно ты?
— Да, Биллем. Я вернулась к вам, благодаря покровительству этих добрых людей. Как поживает мой отец?
— В тревоге и печали, миледи. Ежечасно ломает руки и проклинает своих людей, что не смогли отыскать твой след.
Хвала небесам, ты вернулась! Для всех нас это были горчайшие времена!
— Что ж, меня переполняет скорбь, — склонила голову Далила. — Но и радость от возвращения домой. Дай знать моему отцу.
— Конечно, миледи, как прикажешь! — Биллем отодвинул засов и широко распахнул створку. Отряд во главе с Бором въехал за ограду, и Биллем запер за ними ворота. — Поспешу с новостями, миледи! — И он умчался.
Кавалькада неторопливо двигалась плавно извивающейся аллеей под сенью дубов и кленов. Корделия отметила, что деревья не были высажены ровными рядами; скорее, дорога искала проходы между стволами. Почему-то последнее наблюдение пробудило в ней мысль о справедливости.
— Я рассказал садовнику, миледи, а он передаст дальше! — Виллем приостановился для поклона и побежал на свой пост.
Сквозь деревья Корделия видела живые изгороди, цветы и аккуратно подстриженные лужайки. Было ясно, что садовники здесь даром времени не теряют. Наконец странники миновали последний поворот, и где-то в четверти мили перед ними предстал старый большой оштукатуренный дом, наполовину каменный, наполовину деревянный. Стекла в свинцовых переплетах ярко блестели на солнце. У Корделии перехватило дыхание: окруженный цветами и декоративным кустарником дом выглядел поистине восхитительным. Корделия вынуждена была признать, что жилище у Далилы выше всех похвал.
Когда они приблизились к дому, по лестнице торопливо спустился седовласый и седобородый мужчина, за ним поспешали слуги. Всадники осадили коней, и встречающие разразились приветственными криками.
— Далила! — воскликнул старик глубоким звучным басом. — Приди же в мои объятия, дитя мое! О, как же ты меня напугала! — Он протянул руки, Далила бросилась к нему, и старик прижал ее к груди, а потом чуть отстранил и проговорил с лучезарной улыбкой на губах:
— Я так переживал за тебя, так страшился, что с тобой случилась беда и ты уже никогда не вернешься домой!
— Увы! И я боялась, отец! — И она вновь упала в его объятия.
Ален наблюдал трогательную встречу, растроганно улыбаясь, а вот Корделия с Джеффри обменялась взглядами, преисполненными скептицизма. Сестра чуть заметно кивнула. Семейная сцена выглядела насквозь фальшивой. Корделия решила, что придется-таки выйти замуж за Алена хотя бы для того, чтобы защитить от людей, злоупотребляющих его добротой.
Минуту спустя она, конечно же, обругала себя за эту мысль.
Старик вновь отстранил Далилу и посмотрел на нее с укоризной:
— Как же ты могла, дорогая, так встревожить своего отца, подвергаясь подобной опасности?
— Я… я виновата, батюшка, — потупилась Далила. — Но Роланд прислал мне весть с просьбой о встрече у некой ивы в чаще лесной на утренней заре… вернее, я так решила…
— Молодой Роланд? — Ее отец нахмурился. — Но ведь он приехал в тот самый день, когда ты пропала, и не застал тебя!
— Да. — Далила смотрела на отца, явно не решаясь заговорить. — Весть, которую он послал мне, оказалась фальшивкой, отец мой. Я поняла это слишком поздно, когда сидела под ивой, где он назначил встречу, а сам не пришел… не пришел… — Она с трудом сдерживала рыдания.
— Ну, полно, полно! — старик выдернул из-за манжеты носовой платок и промокнул щеки дочери. — Конечно же, он не пришел, ведь он не знал, куда и зачем ты отправилась! Когда мы сообщили ему, что ты исчезла, он был обескуражен не менее, чем я! — Отец Далилы нахмурился. — Но кто же принес тебе эту ложную весть, моя дорогая?
Далила вновь потупила взор и прикусила губу.
— Нет, ты должна рассказать мне! — сурово потребовал отец.
Но она, отводя глаза, проговорила с неохотой:
— Я не могу, отец. Это было бы… дурно.
— Дурно? Сообщить мне имя того, кто предал тебя? Ну-ка, дитя мое! Говори все как есть!
Но она, не поднимая глаз, продолжала качать головой.
Корделия заметила, как на лбу у старика сгущаются грозовые тучи, и решила, что пора вставить слово кому-нибудь еще. Однако и брат ее, и воздыхатель слишком заботились о своей чести, чтобы заговорить, а Бор, разумеется, вообще не в курсе дела — ведь его не было с ними, когда Далила поведала свою историю.
— Это была ее сестра.
Старик в ужасе уставился на Корделию. Затем, помрачнев, опустил голову.
— Далила, это правда?
Далила, прикусив губу, едва кивнула.
— Так это ее сестра подстерегала вас на дороге! — воскликнул Бор. — Сударь, я подоспел как раз вовремя, чтобы помочь отбиться от нее и ее прихвостней, так что знаю, о чем говорю.
Старик поднял голову:
— Что это значит, сударь? Что за прихвостни?
Бор пожал плечами:
— Здоровые, грубые парни в темных одеждах, с мечами и маленькими щитами. Отпетые негодяи, судя по виду, однако им оказались не по зубам два юных рыцаря и… — Он ухмыльнулся. — ., лесной разбойник, который случайно оказался рядом.
— Именно так, — наконец подал голос Джеффри.
— Не могу поверить! — Старик побелел как полотно. Он заметил муку в глазах Далилы и застонал. — Но, вижу, придется.
Нет, мы должны расспросить твою сестру и услышать правду из ее уст.
Слезы дрожали на ресницах Далилы.
— Мне кажется, достопочтимый сэр, — мягко произнес Джеффри, — ты вряд ли снова увидишь свою вторую дочь.
Узнав, что здесь произошло, она постарается держаться подальше от отчего дома.