— Его имя означает часовой, или наблюдатель.
— А какая разница? — осторожно спросила она.
— Как это какая, — откликнулся на вопрос Грегори. Наблюдатели проводили все свое время на вершинах зиккуратов Древней Месопотамии и изучали строение неба, звезды, пытаясь понять устройство мира, вселенной, постичь Бога, создавшего ее, постичь замысел…
— Короче говоря, — вмешался Джеффри, — для брата наблюдатель это философ, но любой философ не признал бы в нем коллегу оттого, что Грегори стремится впитать все существующие знания, прежде чем сделать вывод о цели существования.
— Невероятно, невозможная задача, — заметила Ртуть.
— Наверное, — согласился с ней Грегори, — но тем не менее необходимо. Более того, это величайшая похвала моему знанию. Это означает для меня, что всегда есть место для дальнейшего познания мира, есть цель и ни на миг не скучно.
Пытаясь защититься от этого странного, пугающего человека, Ртуть ухватилась за единственное имевшее для нее значение слово.
— Я не леди!
Но тут же пожалела о сказанном, потому что его взгляд словно пронзил ее насквозь.
— Нет, ты говоришь неправду, — возразил Грегори, — потому что всякому, кто не слеп, ясно: хоть ты и родилась не леди, ты стала ею — благодаря собственным усилиям и стараниям.
Ртуть молча смотрела на него.
Джеффри рассмеялся.
— Можешь спорить со мной, когда захочешь, — предложил он, — но никогда не пытайся спорить с Грегори. Он даже не станет спорить, а просто объяснит любому, четко и ясно, в чем тот не прав. И, что гораздо ужаснее, будет объяснять с самыми мелкими подробностями, в чем заключается истина.
Грегори повернулся и мягко улыбнулся.
— Брат! Ты несправедлив ко мне — и в то же время слишком превозносишь.
— Правда? — ответил Джеффри. — Как король Гама Гилберта и Салливана. Ты всегда говоришь правду, желает того собеседник или нет. Поэтому тебя считают очень неприятным человеком.
— И не могу понять, почему, — удивился Грегори все с той же улыбкой. — Но, брат, от этого есть прекрасное средство. — Он повернулся к Ртути. — Если не хочешь услышать ответ, — не задавай вопроса.
— Я и не задавала, — сухо ответила она. — И не буду впредь!
Юноша наморщил бровь и снова повернулся к брату.
— Тогда зачем ты меня позвал?
— Охранять мой сон, — сообщил Джеффри. — Спина не кажется защищенной, если за ней не стоит брат.
Грегори изумленно посмотрел на него, покачивая головой.
— Я правильно расслышал? Джеффри Гэллоугласу предстоит провести ночь с прелестной женщиной, и он хочет, чтобы его охраняли?
Ртуть с мрачным удовлетворением ухмыльнулась.
— Да, это верно, — с досадой буркнул Джеффри.
— Он ищет защиты от моего очарования, — разъяснила Ртуть, — и от меча в моей руке.
— Правда? — Грегори повернулся к ней. — Как же вы оказались вместе и не поубивали друг друга с таким отношением?
— Я его пленница, — мрачно проговорила она. — Король побоялся начать новую войну, посылая против меня и моего отряда солдат, потому и отправил одного твоего братца-чародея.
— Я слышал о разбойниках графства Лаэг, — кивнул Грегори. — И все удивлялся, почему их предводитель взял себе такое странное имя — название химического элемента. — Он обернулся и посмотрел на Джеффри. — Поешь и ложись спать, а я посторожу твой сон.
Ртуть смотрела на него во все глаза. Почему он ни о чем не спросил? Неужели действительно знает, почему она приняла название серебристой жидкости?
Даже его брат не понял подлинной причины! И если Грегори знает, то как он догадался, неужели только по ее внешнему виду?
Она подумала, что неплохо было бы переманить Грегори на свою сторону. Не помешало бы также заставить Джеффри ревновать, или Даже вогнать клин между братьями. Кто знает? Может, ей удастся так очаровать Грегори, что он потеряет бдительность? Она знала свои достоинства воина, но еще лучше знала, как действует на мужчин ее женская привлекательность.
За ужином она преодолела отвращение и предложила Грегори кусок жареной куропатки.
— Угощайся, сэр! — ласково пропела она и протянула ему ножку птицы, хлопая ресницами.
— Что такое? — Грегори недоуменно посмотрел на нее. — А, спасибо, девушка. Но на этой неделе я пощусь. — И снова погрузился в раздумья.
— Но ты же должен что-нибудь съесть! — она наклонилась, протягивая ножку обеими руками, подставляя под его обозрение вырез на груди. Улыбаясь самой соблазнительной улыбкой, которую смогла изобразить, она опустила голову так, чтобы он заметил ее длинные ресницы. Грегори снова поднял голову и встретился с ней взглядом. Она едва сдержала дрожь, он смотрел на нее и в то же время сквозь нее, как будто ее не было.