На протяжении всего вечера она едва ли вымолвила хотя бы слово – просто сидела и не вмешивалась в разговоры окружающих. Всякий раз, глядя на Этана и его жену, она чувствовала, что радуется за них. Ее приключения завершились самым благоприятным образом: она нашла своего младшего брата. И неважно, что в жизни каждого из них все переменилось с тех пор, как он попал в плен. Это хоть немного утешало ее больное сердце.
К тому времени, как все стали прощаться и расходиться спать, она была более чем рада удалиться. Но посреди лестницы, ведущей наверх, перед ней остановилась леди Ноулз.
– О, моя дорогая, вы не могли бы принести мне мою шаль? Я оставила ее в кресле, а мне обязательно нужно обернуться в нее, иначе я не усну.
Селия неохотно повернулась, чтобы выполнить ее просьбу, глядя во все глаза, чтобы не наткнуться на обратном пути в гостиную на Маркуса. Стеукс был все еще там и улыбнулся ей какой-то странной улыбкой. Или это ей только показалось? После всего, что произошло в последние несколько дней, она становилась мнительной.
Путь наверх, в комнату леди Ноулз, ничем особенным не был ознаменован. Это огорчило Селию. Она передала шаль служанке и, безучастно повернувшись, направилась к себе. В душе ее все же теплилась надежда, что между ней и Маркусом не все еще кончено. Идя по залу, она решила, что ей нужно попросить дядю Генри как можно скорее снять для них где-нибудь другой дом. Если ей предстоит остаться в Англии еще несколько месяцев, то провести их в обществе Маркуса и стараться не выдать ему своих переживаний ей будет невыносимо. Войдя к себе, она прикрыла дверь и на миг прислонилась к ней. Наконец-то она могла отдаться своему чувству отверженности. Ей не было больше нужды носить эту маску любезности. Подняв плечи, она выпрямилась и только тут обратила внимание, что в комнате необычайно темно. Хотя камин и пылал, в спальне горело лишь несколько свечей. Обычно Мэг оставляла зажженными все свечи– это была экстравагантная привычка, появившаяся у Се-лии за время проживания в этой семье. Дома дядя Генри всегда был очень придирчив в отношении расходов своих домашних, следя за каждой лампой и свечой.
И вдруг Селия с удивлением поняла, что Мэг в комнате нет. В последние несколько дней она не могла войти к себе в комнату без сопровождения этой девушки, щебечущей обо всем, что происходило на нижних этажах, в особенности если события имели отношение ко второму лакею. Покачав головой, она направилась в спальню, но так и не сумела войти в дверь, замерев на пороге при виде неожиданного зрелища.
– Не нужно так тревожиться – я с собой пистолета не захватил,– объявил Маркус, приветствуя ее улыбкой и продолжая лежать на кровати.– Я уверен, что вам так же надоели люди, потрясающие перед вашим носом оружием, как и мне.
– Что вы здесь делаете?– Селия подумала, что это ей мерещится, все еще не решаясь войти. Могло случится и так, что она сейчас спит и видит все это во сне. На миг она закрыла глаза, подумав, что вот сейчас их откроет – и никого в спальне не будет. Но Маркус лежал на том же месте. Сердце ее забилось с перебоями. И все же думать о том, что будет дальше, она не могла.
– Я никуда не уйду, моя хорошая. Понимаете ли, я приложил кое-какие усилия и устроил так, чтобы нас не беспокоили до утра,– продолжил он таким тоном, словно делился с ней наиболее пикантной частью какой-нибудь сплетни. Она не могла сосредоточиться на том, что он сказал; глаза ее бегали из стороны в сторону, время от времени поглядывая на его худощавое тело, которое сейчас было именно там, где она так давно хотела его видеть.– Мне пришлось подкупить вашу служанку, чтобы она оставила нас здесь вдвоем в такой неурочный час. Хотя, мне кажется, половина дома знает, что я здесь, включая мою интриганку-матушку.
– Зачем это? Это что, так вы мстите мне за те неприятности, которые я вам доставила? – спросила Селия, не зная что ей теперь делать. Она не понимала, должна ли была подойти к нему и отвесить пощечину за то, что он думал о ней только так, или же кинуться к нему, лежащему на постели, в его объятия. Судя по тому, как он был одет, намерения его были далеко не благочестивыми. На нем был лишь халат– тот самый алый с темно-синим, что был расстелен на его кровати в первую ночь их знакомства.
– Разумеется, я здесь для того, чтобы скомпрометировать вас. Поскольку вы шарахались от меня, как напуганный заяц, всякий раз, когда я подходил близко…
– Я и не думала шарахаться,– выпалила она и залилась под его скептическим взглядом густой краской.– Это смешно, Маркус. Вам нельзя здесь оставаться.
– Нет-нет, можно, и я останусь. Понимаете ли, если вы намереваетесь по-прежнему быть такой упрямицей и продолжать отказываться от моего предложения, я предусмотрел все, чтобы завтра утром нас здесь обнаружили в минуту страсти. Это будет прелестным штрихом, не правда ли? – Он улыбнулся ей так, словно совершил Бог весть какой подвиг. Его теплый взгляд убеждал ее в том, что произойти может самое невероятное.– Ну, так вы намерены отнестись к этому разумно?
Селия снова закрыла глаза, изо всех сил уповая на то, что делает верный шаг. Что он там говорил о доверии вчера вечером? Наверное, пришла минута, когда ей нужно было полагаться не только на доверие.
– Да, я выйду за вас замуж.– Сказав это, она вновь открыла глаза, чтобы увидеть, как он воспримет ее слова, и едва не застонала от разочарования. Хотя в его оценивающем взгляде она могла прочитать желание, понять, что сейчас у него на уме или на сердце, она не могла.– Да, выйду, но на определенных условиях.
– Ах, я так и думал, что какой-то подвох все же последует. Ваш колониальный девичий умишко всегда начеку. Поскольку у нас в запасе есть какое-то время, не могу ли я предложить вам вина? – спросил он доброжелательно, свесив ноги с кровати. Селия замерла в ожидании, но тут же поняла, что это было глупо с ее стороны, потому что он всего-навсего наливал вина в свой бокал из бутылки, стоявшей на ночном столике. Закончив это, он старательно взбил подушки и снова улегся.– Ну, и каковы эти условия, моя ласковая?
Стиснув кулаки, Селия постаралась не обращать внимания на то, что его халат распахнулся, выставляя напоказ твердые мускулы на его обнаженной груди. Но она не могла думать теперь о том, что ощущала всегда, гладя рукой его кожу. Не теперь. Ей нужно было сосредоточиться на более практических вещах.
– Во-первых, я не желаю, чтобы между нами существовали какие-либо тайны. Вы не должны хранить в тайне от меня что бы то ни было, особенно полагая, что делаете это ради моего же блага.
Маркус вскинул брови, видя, что она ждет от него ответа.– Обещаю. Но только за исключением подарков ко дню рождения и Рождеству и каких-нибудь мелочей, чтобы порадовать вас, хорошо?
Она не стала отвечать на этот смешной вопрос.
– Во-вторых, ко мне не будут относиться как к глупому ребенку, если я что-то делаю не так, независимо от того, нравятся вам это или нет. И никаких утомительных нотаций – ни от вас, ни от моих братьев. Пусть у нас будут просто разумные обсуждения всех дел.
Маркус поморщился, но согласно кивнул.
– Далее. Своими деньгами я буду распоряжаться сама, потому что я – полноправный партнер в компании «Трегарон шиллинг» и от моего имени сделано несколько инвестиций.
Сперва Маркус намеревался возразить, но, пригубив вина и посмотрев на полог над кроватью, ответил:
– Договорились.
– И еще вы никогда даже и думать не будете о том, насколько привлекательна может быть какая-нибудь другая женщина, поскольку начиная с этого момента вы будете ухаживать только за своей женой.
– Это не кажется мне чересчур сложным. Если все пойдет так, как мне представляется, вы будете выжимать из меня все соки, и мне не будет совершенно никакого дела до других женщин, даже если они начнут приходить ко мне в спальню в чем мать родила.– У Маркуса возникло вдруг ощущение, что ее розовое платье стало прозрачным.