— Белла, ты меня слушаешь? — вклинился в мои размышления голос Давенпорта.
— Что? Да, конечно. Значит, мои родители были магами. А я? У меня есть какой-нибудь дар?
Я затаила дыхание, в ожидании ответа.
— Нет, — коротко ответил опекун, даже не пытаясь подсластить горькую пилюлю. — Твой уровень магии слишком мал, чтобы всерьез говорить о даре.
— Значит, пустышка, — тихо пробормотала я.
Давенпорт промолчал. И это молчание оказалось удивительно обидным. Нет, я все понимала, и ни на что не рассчитывала, но в душе все равно жила крохотная надежда, что у меня есть магия, и я сумею ею воспользоваться. А теперь выходит, что надеяться можно только на себя. Впрочем, как и всегда.
— Поверь, Белла, наличие сильной магии не делает человека счастливым, — тихо произнес Давенпорт. — Скорее, наоборот. Большинство магов — одиночки, не способные на сильные привязанности и чувства. И редко кому из нас удается создать нормальную семью.
Он обернулся, и я увидела, как по его губам скользнула грустная улыбка.
— Нет, Изабелла, тебе не нужна магия. Без нее намного проще.
— А почему я называла леди Летицию тетей? Если она — тетка моего отца, то мне должна была приходиться бабушкой?
Когда я была маленькой, тетя Фима часто рассказывала о нашей с ней общей родословной, с удовольствием посвящая меня в тонкости семейных связей. А я слушала ее, выспрашивала значение непонятных слов и запоминала, кто кому приходится деверем или золовкой, и почему я должна называть бабушкой некую Ариадну Аркадьевну, в то время как сама числюсь ее двоюродной внучатой племянницей.
— Так хотела сама леди Летиция, — ответил Давенпорт.
Он мельком взглянул на циферблат и поморщился.
— К сожалению, мне уже пора. Если с тобой все в порядке…
Он не договорил, внимательно посмотрев мне в глаза. И в коричневой глубине снова мелькнуло что-то теплое, живое, настоящее. То, чему я не могла подобрать названия, но что заставляло совсем по-другому воспринимать этого холодного и сдержанного мужчину.
— Со мной все хорошо, — поторопилась заверить опекуна.
— Присси останется на ночь в твоей комнате. Вечером придет Штерн, он собирался сделать тебе массаж. Постарайся ни о чем не волноваться, и помни – в доме безопасно, — с нажимом произнес Давенпорт и уже тише добавил: — Что ж, я пойду.
Он покрутил в руках часы, захлопнул крышку и решительно распрямился.
— Да, пойду, — повторил он и быстро, не дожидаясь ответа, направился к выходу.
— Лорд Давенпорт! — поддавшись импульсу, окликнула опекуна.
Впервые за время нашего общения, Давенпорт открылся с другой стороны, и мне захотелось узнать его получше, понять, что стоит за вечным недовольством, и как он на самом деле относится к Белле.
— Да?
В темных глазах мелькнула настороженность.
— У вас найдется немного свободного времени? Может, прогуляемся по городу? Мне так хочется выбраться за пределы особняка, посмотреть на людей, попытаться вспомнить прошлое.
Давенпорт ненадолго задумался, прикидывая что-то, а потом спросил:
— Уверена, что тебе это по силам?
— Конечно.
— Что ж, хорошо. Постараюсь завтра освободиться пораньше.
Опекун провел большим пальцем по крышке часов, обводя линии гравировки, и добавил:
— Только оденься потеплее.
Мне достался нечитаемый взгляд, и Давенпорт вышел из комнаты.
***
Он от души выругался и ударил кулаком по сиденью мобиля. Снова неудача! Снова ложный след! А ведь, казалось, именно в этот раз ему повезет. Им всем повезет! Но нет. Судьба снова и снова проверяет его на прочность. Артенид, украденный Бавесом, оказался подделкой. Пустышкой. Копией.
Он устало потер глаза. Вторые сутки без сна. Сначала поездка на побережье, потом переговоры с Келлером, которые правильнее было бы назвать попойкой. Ну а дорога от Кранца вымотала его окончательно.
Он посмотрел на неспешно прогуливающихся людей и почувствовал, как в душе что-то шевельнулось. Давненько он вот так не гулял. Без цели, без спешки, без постоянного поиска. Надо бы пройтись немного. Глядишь, свежий воздух разгонит туман в голове и поможет понять, что делать дальше. Да и размяться не помешает, а то от долгого сидения спина затекла.
Он вылез из мобиля, захлопнул дверцу и пошел в сторону Аушвайгской площади.