- Вот выродок! - выдохнул боцман.
- Пригнись! - только и успел сказать Джонрако, пригибая помощника к палубе.
В следующее мгновение нож, брошенный шпионом, точно стрела, пущенная из лука, просвистел над их головами. Оружие улетело за противоположный борт и плюхнулось в океан. Лазутчик заскрежетал зубами и принялся настраивать такелаж. В его быстрых и чётких движениях чувствовалась сноровка опытного моряка. Острие обычно держал у себя только самых лучших специалистов.
- Где мой пистолет?! - взревел Джонрако и вновь плюхнулся на палубу, потому как шпион отвлёкся от своего занятия, чтобы запустить в него острым багром, - Я прикончу тебя, урод!
- Я посмотрю, что ты станешь кричать, - завизжал шпион и над баркасом поднялся треугольный язык паруса, - когда мой хозяин доберётся до тебя! До встречи, негодяи! Передайте привет тому маленькому щенку. Я лично спущу с него шкуру!
Матросы, занимавшиеся уборкой, слишком поздно обратили внимание на крики и странное поведение капитана. Некоторые сообразили взять в руки оружие, но тут же выяснилась неприятная штука: батареи всех ружей оказались полностью разряжены. Очевидно постарались погибшие гвардейцы. Тем временем баркас лёг на правый борт, поймал попутный ветер и начал быстро удаляться прочь.
- Догнать! - рявкнул Джонрако, - Раздавим его корпусом! На дно, сукиного сына!
- Боюсь, это - невозможно, - вздохнул боцман, который успел ознакомиться с состоянием такелажа, - Пока мы наберём ход, проклятый урод скроется из глаз. Как его потом искать? По запаху?
- Бомбардир! - капитан не собирался сдаваться.
Тот уже был рядом, весь бледный, от волнения.
- Капитан, - доложил он звенящим голосом, - Гвардейцы сняли замки со всех орудий. Мы уже занимаемся, но потребуется некоторое время...
- Да что же это за чёртово невезение! - Джонрако ударил кулаком о ладонь, - Неужели мерзавец сумеет улизнуть?
На помощь ему пришёл человек, от которого мореход меньше всего ожидал содействия. Навигатор, потряхивая седой головой и глухо покашливая, похлопал капитана по плечу и когла тот, с яростным оскалом, повернулся, протянул лист бумаги с вычислениями.
- Что это? - спросил Собболи и не думая принимать бумагу, - В гальюн собираешься?
- Хе-хе, я тут провёл кое какие вычисления, - Фич начисто игнорировал дурацкую шутку, - Мы находимся в сорока милях от побережья Синвентори. В частности, от Заца. Солдаты особо не скрывали, куда держат курс и думаю, этот человек их тоже слышал. Не удивлюсь, если его путь лежит в Дальний город.
- Так, - в глазах капитана появился недобрый огонь, а рот перекосила злая ухмылка, - Убьём двух китов одним гарпуном. Расправимся с этим негодяем и потребуем ответа у гвардейских мерзавцев, якорь им в задницу!
Джонрако говорил всё громче, так что последние слова он едва не выкрикивал. При этом капитан торжествующе взирал на команду, явно ожидая поддержки от подопечных. Но матросы, а вокруг собрался едва не весь экипаж, угрюмо молчали. На их лицах, носящих следы вчерашней потасовки, отражалось всё, что угодно, но только не одобрение. Кое кто даже бормотал глухие проклятия.
- В чём дело? - осведомился Собболи, ощутив волну недовольства, - Какого хрена вы уставились на меня? Делом занимайтесь!
- А хотим ли мы заниматься твоим чёртовым делом! - выкрикнул кто-то, из задних рядов.
- Вам за это платят деньги, акулий помёт! - рявкнул Джонрако и набычился. Краем глаза он заметил, что даже Далин отступил на пару шагов.
- Настало время поговорить о деньгах, - всё тот же голос, поддерживаемый одобрительным гулом из глоток остальных матросов.
Вперёд выступил Фаленни, который, как первый матрос, имел право говорить от имени команды. Его костлявое лицо, обрамлённое черной бородкой, оказалось преисполнено спокойного достоинства, с некоей толикой смущения. Должно быть это было обусловлено тем, что ему предстояло идти против воли начальника.
- Капитан, - сказал Фаленни и потёр фиолетовый желвак на скуле, - Ребята крайне недовольны тем, как складывается наше плавание и чёрт меня дери, если для этого нет оснований. Как только мы вышли из Ченса, нас начали преследовать неприятности. И это ещё очень мягко сказано. Чалли, проверенный матрос, с которым мы тысячи миль проболтались на этой лохани, погиб жуткой смертью, а многие до сих пор вспоминают туман и тех тварей. Не должен хороший моряк умирать такой смертью, не должен, чёрт меня дери. А Чёртова Скала и Око Дьявола? А корабль-призрак? И наконец, нападение на шхуну гвардейцев Магистра. Мы - люди мирные и привыкли заниматься исключительно торговлей, а не конфликтовать с властями, чёрт меня дери, тем более, если это - Магистр. Но если уж приходится рисковать, то команда желает знать, стоит ли ворвань потраченных усилий.
Матросы поддерживали каждое произнесённое слово одобрительным гулом, периодически выкрикивая солёные ругательства. Всякий раз Джонрако морщился и сжимал огромные кулаки. Но ярость, бушующая в груди морехода, не мешала ему понимать: первый матрос абсолютно прав в своих требованиях. Команда имеет право знать, как обстоит дело с оплатой их труда, особенно если приходится рисковать жизнью. Этот пункт был особо оговорен в контракте и всегда чётко контролировался, в отличии от остальных, которые выполнялись кое-как.
Лучший способ остаться без команды (а в особо скверных случаях - и без корабля) - задержать выплату денег или дать понять, что взять их неоткуда. Джонрако знал множество историй, когда капитаны оставались в одиночестве, без команды, но с огромными долгами. А если экипаж потребует оплаты посреди океана, то нерадивого начальника запросто могут посадить в шлюпку с минимальными запасами воды и пищи, отправив восвояси. Откуда, в конце концов, берётся большая часть пиратских кораблей?
Фаленни хотел продолжать, но Джонрако поднял широкую ладонь и первый матрос промолчал. Капитан обвёл взглядом подопечных. Благодаря своему росту он возвышался над всеми и мог видеть каждого, даже тех, кто стоял в задних рядах. Поэтому от Собболи не укрылось, что все провокационные выкрики исходили от Узана. Это следовало запомнить.
- Кто-то, из вас, дети рыб, понимает в артефактах? - спросил Джонрако нарочито негромко, вынуждая матросов умолкнуть, вслушиваясь в голос капитана.
- Да причём тут, - визгливо начал Узан, но тут же получил локтем локтем в бок. Все понимали, когда обычный трёп сменяется серьёзным разговором.
Фаленни глухо кашлянул и почесав в затылке, сделал ещё один шаг вперёд. Джонрако совсем не удивился; он отлично знал, что матрос посещал училище в Зифире и получил сертификат лоцмана.
- Я хорошо знаю, что такое артефакты, - Фаленни подёргал себя за бородку, - Но они бывают разные и некоторые совсем не просто превратить в деньги. А деньги нужны немалые.
- Думаю, пришло время предъявить то, что было получено в качестве оплаты за этот рейс, - сказал Джонрако, но по его физиономии было заметно, насколько его раздражает эта необходимость, - Фаленни, пойдёшь со мной и лично оценишь вознаграждение.
- Да они там сговорятся, зуб даю! - выкрикнул Узан, - Братва, это же - свои люди! Им нельзя доверять!
- Заткнись, придурок, - оборвал его Шимир и ещё раз ткнул локтем, - Уши болят, мать бы твою так!
Джонрако только усмехнулся в бороду и бросил косой взгляд на перекошенную физиономию нарушителя спокойствия. Нет, он не станет лично мутузить крикуна, его кореша сами отлупят, когда узнают сколько золота им предстоит получить. Впрочем, все ли захотят переводить зеркала в деньги? Фич уже очень стар и ему совсем не помешает лишний десяток к прожитым восьми.
- Начинайте работать, чёртовы дети! - сообразив, что гроза прошла стороной, Далин приступил к исполнению обязанностей, - Так или иначе, зимовать мы тут не останемся, лопни моя селезёнка!
Джонрако, с первым матросом в кильватере, прошествовал в капитанскую каюту, замешкавшись у порога. Нужно было суметь отворить хитрые запоры и не дать спутнику понять, в чём их секрет. Впрочем, Фаленни и сам отвернулся, рассудив, что лишнее знание здорово мешает спокойному сну.
Двери распахнулись и оба вошли внутрь. Джонрако снял с шеи крохотный ключ замысловатой формы и отомкнул потайной шкаф, гда прятал шкатулку. Теперь мореход мог только порадоваться, что пассажир предпочёл внести оплату вперёд. Фаленни терпеливо ожидал, пока капитан окончит свои манипуляции и по его невозмутимой физиономии никто не смог бы догадаться, о чём думает матрос.