– Откуда ты знаешь? – Шокировано шепчу я, поворачиваясь к ней.
– Я ведь твоя мама, Энджел. Я вижу многое и отмечаю про себя, как ты реагируешь на него. Как подолгу смотришь, словно не налюбуешься. Как ты окружаешь его заботой и желаешь, чтобы ему всё понравилось. Я это видела. Да и первая встреча с нами была очень бурной. Твои отлучки и поздние возвращения, долгие прогулки где-то и меняющиеся желания по поводу Джека. То «да», то «нет». То, «конечно, я буду с ним», но твои глаза говорят совершенно о другом. Не надо идти против себя, и даже то, что ты чувствуешь к лорду Марлоу не грех. Если тебя одарили этой любовью, значит, именно такова твоя жизнь. Если судьба показала тебе именно в нём твою мечту, значит, не просто так всё это случилось.
– И ты не злишься, не обвиняешь меня в неподобающем отношении и поведении? – Изумляюсь я.
– Нет, конечно. Никто из вас не виноват, что обстоятельства бывают сильнее и страшнее, чем ваши чувства. Но, возможно, именно это, время и боль, поможет кому-то из вас понять важные вещи. И я не имею права злиться на тебя, а тем более осуждать, потому что это твой выбор, и ты моя дочь, что бы ты ни сделала, я всегда буду на твоей стороне. Да, он предназначался другой, но ведь любил тебя. Я знаю это наверняка. Его этот взгляд, когда Донна только пыталась обратиться к тебе, он буквально убивает внутри всякое желание причинить тебе боль. Хоть ты этого не заметила, увлечённая Венди, он защищал вас обеих за нашим столом. А мужчины, они мыслят иначе, родная моя. Они не так открыты, как мы. Да и на чувства они скупы. Твой отец говорил мне о любви только два раза, когда делал предложение и когда появилась ты. Но я знаю, что он любит меня до сих пор с той же юношеской силой, как и раньше. Так и ты должна знать, что лорд Марлоу любил тебя и если бы он мог поступить иначе, то поступил бы. Он другой, Энджел, отличается сильно от нас, простых людей. Его воспитание, его образование, у него проблемы намного масштабней, чем у нас.
– Но разве, когда ты любишь, ты хочешь причинить боль своими словами?
– Иногда это защитная реакция, чтобы не ранить себя. Некоторые люди, а особенно такие, как он, закрытые в себе, бояться испытать любовь, потому что для них она отзовётся болью.
– Но он… я ведь знаю его другим, мама. Я знаю каким он может быть. А в нашу последнюю встречу он сказал мне ужасные вещи, и я ему. Хотя не желала этого. Только через несколько часов поняла, насколько отвратительны были мои слова, как и его. Словно каждый из нас был по отдельности и всё то время, которое было отведено нам, исчезло. Мы стали чужими. Он лорд, а я обычная.
– И такое бывает, Энджел, когда обида и боль превышают чашу, то ты защищаешься. Это инстинкт. Я не хочу оправдывать его и узнавать больше, что было между вами. Хотя тебе двадцать пять, и ты взрослая женщина, могу предположить. Но что бы ни происходило не вини ни себя, ни его. Жизнь расставит всё по местам, а в это время живи. Продолжай жить, ведь причин для этого много, – она мягко улыбается, и теплее становится внутри. А я боялась, так боялась признаться, оказалось, что только моя семья сможет помочь той тяжести, что живёт в сердце.
Входная дверь хлопает, и мама наклоняется ко мне, целуя в лоб.
– Запомни, Энджел, только твоя вера способна изменить твой мир. Продолжай верить, и чем сильнее ты будешь это делать, тем быстрее она тебя услышит, – шепчет она, а затем встаёт, чтобы обнять Айзека и Кэрол. Оборачиваюсь к брату, заметившему меня в углу у камина. Подходит ко мне и опускается рядом.
– Он женат, Энджел. Я только отвёз всех в Йорк и вернулся. Меня уволили, как и всех. Замок закрыт перед продажей, Джефферсон остался там, чтобы закончить последние дела и несколько людей помочь ему прибраться после гостей. Всё закончилось, – вздыхает он. И это ножом вновь по сердцу, но если раньше была боль, то сейчас скрежет внутри.
– Хорошо. Я рада за них, – выдавливаю улыбку, хотя дышать сложно.
– Ни черта не рада, как и я. Думаешь, дурак? Не увидел того, что было между вами. Не считай меня таким, да и он недостоин тебя, сестрёнка. Он был счастлив, это даже вызвало у всех смех. Но когда мы уедем в Лондон, то я найду его и набью ему морду, – шепчет брат, толкая меня плечом.
– Боже, неужели, все знают об этом? Какой позор? – Закрываю руками лицо, пылающее от стыда.
– Нет, только я. Ну, может быть, Джефферсон догадался. Но именно я привёз закуски в домик, где по идее должно быть свидание. Прикинул и ваши эти прогулки, да видел я вас. Признаю, следил в ту ночь. И, знаешь, я был рад за тебя, так ждал, что он скажет всем о том, что невеста будет другая. Но его отец… я говорил с ним после свадьбы, они помирились. Он просил передать тебе, что мечты сбываются, и сама ты несёшь это с собой. И Энтони тебя услышал, ангелы всегда помогают тем, кто в них верит. Иногда руками других, кого ты заставила увидеть смысл этой жизни. Не знаю, зачем он это передал тебе. Полный бред, его сын урод, каких много на свете. Просто урод, даже хуже, чем Джек. Такой гадкий…