Не хочется покидать тепло кибитки и выходить на холод, и долго думал Якшембе… Потом сразу поднялся и вышел. Далеко на снегу было черное пятно… Это волк стоял на сугробе снега, подняв свою морду… и ветер разносил его песню тоски и гнева. Бараны были целы…
Якшембе думал, что еще несколько дней пойдет снег и животные должны погибнуть от голода, так как трудно будет им доставать траву из под снега… И опять донесся до Якшембе вой волка; и в бессильной злобе стал Якшембе подражать ему, кричать и выть, скалить зубы… и тоже жаловался он на свою бедную долю… Мысли тягучие, медленные тянулись одна за другой и вызывали в памяти однообразные картины прошлого. Вот Якшембе молод, едет на степняке-скакуне к себе из соседнего аула со свадьбы. Дома его встречает молодая жена, за которую он заплатил 700 баранов. Сытая жизнь так приятна, жена сварила калмыцкий чай, зарезали барашка.
В степи весна, и степь убралась цветами. Как хорошо и привольно в ней… Как мать, она рождает и кормит и греет своей широкой грудью детей степняков, и благословляют они ее… Но приходят злые духи и своим холодным дыханием все губят, и дети степи гибнут, слабые и беспомощные…
Погибли почти все бараны в одну зиму…
Злым духам принес жертву Якшембе, но не смиловались они, напрасно зарезал он черных баранов и кровью их кропил стадо. Пел и плясал колдун и старался напугать злых духов, но злые духи крепко сидели и не хотели уходить…
Пали и лошади, не на чем работать Якшембе… Осталось идти наняться батраком или пастухом к другим… Сидит Якшембе на снегу и думает свои думы… Тяжело будет ему жить батраком, покинуть степь и ее приволье; а может, заставят ковырять землю его — свободного, вольного степняка…
А буран бушевал и бушевал…
Откуда-то издали с громадной силой налетал ветер и с визгом и воем мчался дальше, рассыпая снег…
Степь стонала, плакала кибитка Якшембе.
Высокие сугробы ползли откуда-то, засыпая Якшембе и его убогое жилище… Ветер злобно пел что-то… Тело наливалось сладкой дремой, не хотелось говорить, думать…
А наутро, когда злые духи, устав, угомонились, и Якшембе, и его кибитка были засыпаны снегом.
ЧЕЧЕНСКИЕ ЭТЮДЫ
Из дневника этнографа
Во время путешествия по Чечне, нам удалось познакомиться с некоторыми теперь уж исчезающими чеченскими обычаями. Так как нигде не приходилось встречать описания этих обычаев, то пользуемся случаем спасти от смерти эти отживающие обычаи прошлого.
I
Чеченская свадьба
— Эх, опоздал ты к нам приехать, — говорил мне мой хороший знакомец, чеченец Дуга. — Без тебя справляли тут свадьбу, погулял бы, — ну, сегодня последний день, идем, будешь у нас почетным гостем.
Мы пошли. Пир происходил в довольно просторной сакле. Невесту я не видал, но, по выражению Дуги, она была такая хорошая девушка, что «если ножкой ударит о землю, тут будет источник» (чеченская пословица).
— Дорогу, дорогу дайте, — кричал Дуга.
Кругом был шум, свадебная зурна играла, бубны гремели. На площадке была джигитовка. «Баркалах, баркалах», — раздавались голоса удивления и одобрения ловкости молодых джигитов. Почетные гости пили из рога брагу, особый напиток. Хозяин с поклоном угостил меня, прибавив обычную фразу: «Мой дом к твоим услугам». В сакле сидели старики с хозяином. Мня усадили на почетное место. Началось веселье. Хозяин с кувшином и чашкой в руках стоял и угощал всех, стараясь развеселить своих гостей. Пели с аккомпанементом зурны песни о подвигах предков, о любви к родине, о храбрости героев. Особенно сильное впечатление произвела песня про храброго Хамзата. Вот она в вольном переводе, теряющем половину свой прелести:
«Летит по небу сокол на быстрых крыльях и бьет птиц…
Рыскает хищный барс по горам и разрывает зверей острыми когтями.
Оставляет Терек и едет за добычей юный Хамзат…
Захватил у ногайцев табун быстрых, как буря, коней и едет к Тереку….
Устал ястреб, спустился на камни и не боится опасности…
Утомился барс и лег в лесу, не чуя врагов….
Устал Хамзат и с товарищами стал отдыхать…
И не слышит он, что раздается топот множества всадников, — это едут его враги по его следам.