Все проникается скорбью о священных мучениках Гассане и Гуссейне, героях Мохаррема; грустный напев молитв разносится, как монотонное жужжанье.
Чаще и чаще удары. Худой мулла с горящими глазами, изогнувшись своей тощей фигурой, подает такт. Вот он в экстазе присел, вскрикнул, ударил себя изо всей силы в грудь, а затем сделали то же и другие.
Чем ближе священный день, тем громче крики, быстрей и сильней удары.
Громадное, незабываемое впечатление производит главная процессия в несколько тысяч человек в самый день Мохаремма у главной мечети, куда стекаются остальные процессии.
Позолоченные, украшенные зеркалами бумажные изображения гробниц мучеников составляют центр процессии. Темп барабана и быстрота ударов в грудь велики. «Шахсей», — как один голос кричит толпа. «Вахсей», — сейчас же отзывается другая толпа с плачем, стенанием и скрежетом зубов, разрывая грудь.
Маршрут толпы устанавливается строгими предписаниями, фанатизм процессии возрастает до высокой степени.
«Иль Хассан, Иль Хуссейн», — кричит, надрываясь, толпа. Процессии медленно одна за другой сливаются у главной мечети. На каждом перекрестке и в мечетях[15] проповедники рассказывают жалобные истории о смерти мучеников.
Проповедь на дворе мечети во время «Шахсей-Вахсей» в Закавказье. с фотографии С. В. Фарфоровского.
Красные всадники в вооружении средневекового рыцаря ехали с завешенными лицами. Они изображали собой убийц мучеников. Говорят, что фанатизм толпы доходил до того, что этих всадников убивали…
Не довольствуясь ударами в грудь, толпа подвергает себя мучительным, утонченным истязаниям.
Так татары вспоминают мученичество Гуссейна, сына халифа Али: в 680 году после сражения против Езида Гуссейн был взят в плен и со всей семьей своей предан медленной, утонченной смерти.
В народе сложилась легенда. Вот как объяснял этот праздник один из лучших ораторов-мулл, доставивший нам перевод своей короткой импровизации:
«Было два брата, два королевских сына Гуссейн и Гассан[16]. Они поссорились между собой из-за престола. Разделили страну на два лагеря. Долго воевали и разоряли страну. Погибли, наконец, оба войска, убиты были оба брата, а страна стала добычей другого народа».
Под изречения проповедников движется процессия. Посреди несут «хоругви» — знамена. Они свернуты в знак печали и обвиты флером. За ними ведут лошадь Гуссейна в траурной попоне, закрывающей ее тело и даже ее глаза. На черной лошади сидит сын Гуссейна, маленький ребенок в трауре… За лошадью в черном ведут лошадь в белом, и на ней привязаны две белых голубки, между ними воткнуты два острых блестящих меча и сочится на белой попоне — ярко-алая кровь…
Чистые голубицы! Чистая невинная кровь!
Со стонами и воплями движется толпа и глухо бьет в грудь, терзаясь видом этих эмблем мрака и попранной справедливости. «Шахсей! Вахсей!» — стонет толпа. Мерны и глухи удары в грудь. От них кожа трескается и синеет.
Вот фанатики с совершенно обнаженным торсом бичуют свои спины железными цепями. Семь цепей собраны в одну связку. Каждый шаг толпы вызывает удар по спине. От ударов цепи блестят, а на спине кожа отваливается кусками. С угрюмыми лицами, без стона боли, они бьют себя ровно, медленно, упрямо по живому телу.
Далее цепь людей в саванах с громадными ножами. Они взмахивают ими методически медленно над головой, оставляя на черепе кровавый след… Кровь стекает по лицу и образует на саванах кроваво-красные полосы. Змеистыми струйками сочится кровь… Новые взмахи — и чаще и чаще ложатся рубцы. То один, то другой падает в изнеможении, но рука методически правильно наносит удары…
Кругом пыль. Ржанье коней, рев верблюдов. Вот утонченные фанатики продели в свои груди замки и цепи и, дергая их в такт движения толпы, увеличивают свои муки. В такт звякают цепи.
Толпа фанатизируется более и более святым огнем печали, совершая свой странный обряд…
Вот — краса Мохаррема, балдахин. Он как бы плывет, покачиваясь на руках правоверных!.. В нем сидят дочь и сын, дети имама… Толпа усиливает мучения. «Убит, убит имам Гуссейн, мщение, мщение, — правоверные. В этот ужасный день совершилось страшное преступление! Наш отец, имам, пророк убит!»
«Ми-си-роти, о горе, горе правоверным, терзайтесь, падайте во прах!»