Правда, иной раз, и такое случалось: рак сдавливал клешнёй палец до крови. Приходилось терпеть боль — варенные с солью раки жуть как вкусны! А пальцы всё равно быстро заживали. В тот же день. Кровь хорошая, густая.
У меня давно имелась задумка — сделать маску, соединить её шлангом с надутой воздухом автомобильной камерой и с помощью этого аппарата обследовать дно Миасса, высмотреть все норы, где живут раки, лини и великаны сомы. Надеялся и на гораздо большую удачу — наткнуться на клад. Мало ли что могли сокрыть в Миассе в давние годы, например во время революции. Буржуи и всякие белогвардейцы наверняка схоронили на дне золото, патроны, возможно и пушку. Словом, меня, несомненно, ждали находки. Это был мой личный секрет, о нём посторонним — ни гу-гу.
Кое-что для подводных работ мне удалось раздобыть. В сарае хранился рваный противогаз с гофрированным шлангом, привинченным к жестяной коробке с угольным фильтром. Выменял я немного дырковатую, с заплатами, автомобильную камеру с никелированным ниппелем и навертывающимся на него колпачком. Всё это бесценное добро мне предстояло привести в порядок и осуществить свои водолазные задумки.
Лелеял я ещё одну дерзкую мечту: построить подлодку. И для этого тоже кое-чем обзавёлся: за двух крольчат породы шиншилла мне дали круглое, с тарелку величиной, стекло из плексигласа. Чем не иллюминатор? Я уже и название будущей подводной лодке подобрал: «Наутилус-2». Достойно!
О моих планах исследования неизведанных миасских глубин знали только ближайшие друзья. А вообще-то строительство подлодки держалось в строжайшем секрете. О ней не ведал ни Стаська, ни Ржавец, и, разумеется, никто из взрослых — чтобы не помешали. И секрет не присвоили. Не опередили.
— А что если собаку научить нырять? — пришло мне в голову после встречи в овраге. — Такой ценный помощник — незаменим. Собака-водолаз — это же здорово! Дрессировщиком, разумеется, буду сам.
Решено: немедленно знакомлюсь с собакой-водолазкой поближе и приступаю к её обучению для подводных погружений.
О своих планах я тут же, на берегу, увлечённо поведал Гарику — ему можно — верный друг, и книги тоже читает и собирает. Планы мои его заинтересовали. Но мы услышали призывы Юрки и сиганули наверх.
Счётчица, она же наблюдательница, поначалу не пожелала поставить нам новые номера. Причина? Наше «непостоянное присутствие». Но Герасимовна громко вступилась за нас, другие молча не поддержали счётчицу, и мы продвинулись к цели. Я стал тридцать четвёртым.
А общая очередь совсем за небольшой отрезочек времени значительно удлинилась.
Трое неудачников вынуждены будут встать позади всех. Достанется ли тем, кто выстроился за нами, что-нибудь — это вопрос. Может, шиш на постном масле получат. Что ж, таковы правила жестокой игры, называемой живая очередь. Я неоднократно наблюдал как со скандалом, криками, оскорблениями вышвыривали из живых очередей «нахалов». Нормальные вне её, люди будто зверели, становясь очередниками.
…Мы с Гарёшкой потянули былинки, короткая досталась мне. Мои друзья, радостные, возвратились на берег, а я остался сторожить опасную очередь и продолжал думать о собаке. Чья она? Или ничейная? Захочет ли она со мной дружить? Угостить бы её чем-нибудь для начала знакомства, а то она может обо мне плохо подумать. Какая же недоверчивая и злая! Однако не напала на меня. Другая могла бы и куснуть. Хотя собак я не боялся, и они редко осмеливались по-настоящему рычать на меня. Но ни одна в жизни, повторюсь, не цапнула даже за палец, наверное, потому что я не желал им плохого.
Чем же всё-таки её угостить? Трудный вопрос. Костями из будущего супа? Так она более вкусную и питательную требуху научилась самостоятельно добывать. Умница!
Следующий пересчёт изрядно задержался — наблюдательница домой завтракать ушла. Я истомился в ожидании. Уже и Юрка наведывался узнать, не случилось ли чего, не отменили ли продажу костей. Вскоре после него появился Гарёшка и вызвался за меня добровольно додежурить оставшееся до проверки время. Друг!
Солнце, ослепительно-раскалённым шаром выкатившись на небесные высоты, так жарило, что лопухи повяли, опустив к земле тёплые, обмякшие листья.
Искупавшись наскоро, я заморил червячка. Заботливые друзья сварили в большой консервной банке раков, ими-то мы все и позавтракали. Правда, без соли. Но всё равно вкусно — рачье мясо приятно сластит. И я принялся усердно нырять, чтобы добыть новых. Наловил. Десятка два. И все — крупные. Повезло. Да и другие пополнили улов. Лишь Вовка Сапог не подходил к кромке воды — он боялся в неё даже пальцы ног окунуть — думал, что сразу утонет.