В один из ближайших дней я отвёл Водолазку на реку, к трубе. Освободил её от ошейника и скомандовал:
— Лови! Фас!
Но она стремглав помчалась в ту сторону, откуда мы только что пришли. И никакие мои приказания не воздействовали на неё.
Вернувшись домой, я нашёл Водолазку в норе, рядом со своими щенятами, вовсю терзавшими её соски. Она улыбалась мне, но не пожелала уходить от своего потомства. Я всё же надел на неё ошейник. Пятясь, она потянула поводок, избавилась от ошейника и юркнула под сарай, поджав хвост.
Вытянуть её не удалось. Она недовольно рычала и скалила зубы, но уже не в улыбке. Ссориться с ней не хотелось.
Ничего не оставалось, как пойти на реку добывать корм самому.
Немного посмекалив, я облегчил свой труд. У меня в сарае на гвозде висел старый сачок с крупной ячеей. Я его на каменной гряде, что Миасс вдоль разделила, нашёл, у Острова-сада. Попробовал ловить им рыбу, но ничего из этой затеи не получилось, как ни старался. А сейчас — пригодился.
По диаметру он уступал трубе, но если сак установить напротив отверстия — в его мешок обязательно что-нибудь да попадёт. Расчёт оправдался, и я каждый день вытаскивал из сети всякую требуху.
Водолазка быстро освоилась в новой должности охранницы, и никого, кроме меня и Стасика да моих друзей, к двери сарая не подпускала.
Тётя Таня сразу с появлением во дворе Водолазки сочинила страшную историю, как «агромадная» собака Рязановых, «ну чисто — телёнок», набросилась на неё, чуть не разорвала, перепугав почти до смерти. Заучив побасёнку наизусть, слово в слово, она без устали исповедовалась всем встречным и поперечным, завершая страстные излияния обвинением:
— Да што жо этто такое, а? Никакого житья нету! Нада жа: бешанава кабиля привели и натравливают на беззащитных суседев! За этто судить надобно как за фулюганство — в свою личную стайку не пройдёшь. Пушшай суд Егорке строк на исправления даст. Сколь можно терпеть?!
Однако Ржавец на Водолазку и её щенков не покушался и, поверив вздорным россказням мамаши, обходил наш отсек общего сарая окольно.
Между тем у Водолазки обнаруживались один за другим разнообразные таланты. Не буду повторять о её редких способностях пловчихи. Водолазка и прыгала за завидную отметку — выше моей головы. Правда, исполинским ростом, да и вообще ничем особенным я не выделялся. А вот наша любимица… Она ловко выхватывала из пальцев поднятой руки кусочки требухи. И понимала едва ли не каждое моё слово. Постепенно я уверовал в себя как в прирождённого дрессировщика животных. Однажды перед сном представил себя среди группы хищных зверюг на ярко освещённой цирковой арене — с хлыстиком в руке и маузером на боку. И тут же в меня закралось сомнение: следует ли поступать в суворовское училище? Может, всё-таки пойти в цирк дрессировщиком экзотических животных? Экзотических — значит опасных, кровожадных — так объяснил я себе это слово с цирковых афиш. Но часто я вспоминал и о знаменитом, ещё довоенном, пограничнике Карацупе — вот кому надо подражать!
И ещё меня тешило то, что Водолазка точно понимала многие команды: «на (бери)», «иди рядом», «не тронь», «ко мне», «стереги», «чужой» и другие. Она мгновенно отзывалась на свист, приветливо виляла хвостом и улыбалась, когда я её кормил и хвалил, поглаживая голову и шею. Словом, моя собака обладала, несомненно, большим умом и выдающимися способностями. Как животное.
Я гордился Водолазкой, её храбростью и понятливостью и, восторгаясь, не мог удержаться, чтобы не хвастаться ею перед друзьями и даже взрослыми — бабкой Герасимовной, мамой, которая, кстати сказать, относилась к этому умному животному не очень одобрительно. Не все, далеко не все взрослые люди понимают собак и часто ведут себя по отношению к ним враждебно: бьют, гоняют дворняг. Да и пацаны часто относятся к ним не по-человечески, издеваются над ними. Во мне такие случаи всегда вызывали протест, и, если находилась возможность, я вступался за преследуемую истязателями животину. Вящее веселье у пацанов вызывали собачьи пары во время гона. «Склещенных» собак почему-то с гоготом старались разъединить ударами дрынов или бросками в них камней. Для некоторых пацанов подобное жестокое отношение считалось забавой и даже личным «геройством». И не только я, ещё несколько знакомых свободских пацанов «забавы» маленьких истязателей животных встречали в кулаки. А те даже не понимали, что наносят боль живым существам, да ещё и лучшим друзьями человека. Таким другом стала для нас Водолазка.
А как она любила своих детёнышей, черно-белого и пятнистого серого! Заботливая мамаша облизывала их, играла с ними, а они резвились, два мохнатых толстоморденьких и голубоглазых потешных шарика, принося и нам отраду.