— Нет, ма. Ни с кем я не дрался. И меня никто не ударял.
— Ты опять лжёшь? А ну, говори правду!
— Честное пионерское — не вру.
Мама подошла ко мне, взяла за плечи, развернула к нашему огромному — до потолка — зеркалу.
— И ты ещё будешь утверждать, что не дрался? А сам уверял меня, что ненавидишь мордобой…
Я увидел свое отражение, во весь рост, и не поверил своим глазам: лоб и правая скула чернели засохшей кровью.
— Это… не моя!
И тут до меня дошло, на чью шкуру я наткнулся впотьмах. Вот куда делся тот упитанный пёстрый волкодав. Его убили, сняли шкуру, и поставили на откорм следующую жертву… Чудовищно!
— Ну, отвечай же! — резко потребовала мама.
— Чего? — не понял я, пропустив мимо ушей смысл вопроса.
— Где ты был? Почему весь в крови?
— Честно? А ты… Это наша тайна.
— Чья — наша?
— Нашего тимуровского отряда. Дай честное слово, что никому не расскажешь…
Мама как-то сразу обмякла, видимо, поняла — ничего страшного. И пообещала. Я поведал ей обо всём, что произошло.
— Ладно. Иди умывайся — и спать. Утро вечера мудренее. Что ты ещё натворил? Дарья Александровна мне жаловалась на тебя. Просила наказать. Ты её действительно оскорбил?
— Не я её, а она меня. Сопляком. И всяко-разно… Но это — ерунда. Главное, она Водолазке смерть пожелала.
И я пересказал суть нашего спора.
— Всё ясно. Отстаивать свои убеждения, особенно правду, надо во что бы то ни стало, но при этом необходимо соблюдать такт. Ты меня понял?
Я не совсем понял, но утвердительно кивнул.
— А об остальном — завтра, — сказала мама.
Но утром я проспал даже дольше Стасика. Мама, как постоянно бывало, ушла на работу.
Я был уверен, что она не выдаст нас и Водолазку Фридманам.
И всё возвращался к мысли: с чьей помощью дядя Ися увёл от нас Водолазку? Сам он этого сделать не мог. Значит, ему кто-то помог, выполнил его просьбу. Или приказание? Кто? Толян Данилов? Нет, он слишком труслив. Только младших обижать мастак. «Герой»! Кто ещё? Не вычислишь. Многие свободские пацаны разузнали, что у нас появилась собака. Да и я сам хвастал ею постоянно, какая она умная. Дядя Ися, конечно, никогда не признается: он хоть и полумёртвый инвалид, но авторитетный блатной. Такие никогда ни в чём не признаются.
…Собачья история вдруг получила неожиданное продолжение.
Гарёшка, во двор к которому я поосторожничал пойти, сообщил, что тётя Бася, обнаружив пропажу, громко, во всё, как отзывалась о ней бабка Герасимовна, «лужёное горло», оповестила о невероятном происшествии жителей ближайших домов, а дядя Ися, ковыляя на уличную лавочку, остановил Кульшу и спросил:
— Ты, оголец! Это ваша… работа?
— Какая работа? — придурился Гарёшка.
— Вы Линду… спиздили?
— Не… Не мы. Первый раз слышу.
И смылся от дяди Иси, благо, что он не только бегать, передвигаться без опоры не может. В дальнейшем мы всячески избегали встреч с Фридманами.
И всё же невероятным было не столкнуться с дядей Исей, ведь он постоянно в хорошую погоду торчал на улице или во дворе — дышал свежим воздухом. Не однажды он окликал меня своим слабым-слабым, бесцветным голосом. Я не подходил к нему — зачем? Заведомо известно, что разговор опять зайдёт о Водолазке.
Всё произошло неожиданно. Возле ворот Гарёшкиного дома, во дворе, меня внезапно схватили за руки Алька Жмот и верзила по прозвищу Голыш, он жил в конце нашего квартала, направо, если пойти к реке. Я не знал даже, как его по имени звать. Да и никто его иначе не называл. Наверное, по фамилии. А может, потому что в любое время года ходил полуголый: в семье его насчитывалось человек десять, и все они, мал мала меньше, жили в страшной нищете.
— Пустите! — потребовал я, вырываясь. — Что вам от меня надо?
Эх, жаль, что рядом не оказалось ни Юрки, ни Гарика. Вместе-то мы отбились бы запросто.
Они, несмотря на моё отчаянное сопротивление, завернув руки по-милицейски — назад, выволокли меня за ворота и подтащили к истуканом сидевшему дяде Исе.
— У те… бя… Ли… нда? — спросил он.
— У меня! — отчаянно выкрикнул я. — Но фиг вы получите, а не Водолазку.
— Отпу… стите… его, — повелел дядя Ися.
Он медленно протянул мне бледную ладонь — на ней лежала свёрнутая вчетверо новенькая пятидесятирублёвка. Сумма, по нашим уличным меркам, огромная. Сколько интересных книг на эти деньги можно приобрести!
— Про… дай… Ты… купец, я … покупатель…
— Не продам! — выпалил я. — Даже за мильён. Друзьями не торгуют.