Я. И не стыдно тебе так врать, Костя!
Васюков. Подумаешь! Чуть прибавить - оно красивей получится. Маша (то есть его жена) всему поверит. Да и кто ты в самом деле есть - таллинская килька. У меня силы больше.
Я. Ладно, Костя, ладно! Я ничего не спущу, за все с тобой рассчитаюсь. Уж я расскажу, как ты трясся в углу от страха, когда я кулак заносил.
Васюков. Наивный человек! Думаешь, кто поверит?
Я. Поверят! К тому же это правда. Если хочешь знать, я даже напишу об этом в книге, и ее напечатают. Пусть твои сыновья прочтут, как их отцу доставалось в Южном Ледовитом океане от таллинской кильки. Даже кричал, бедный.
Переходя ко все более страшным угрозам, мы провели в том же духе еще немало времени. Окончательный итог был таков: все в каюте перевернуто вверх дном, а Васюков отдувается на своей койке.
Васюков. Мирное сосуществование! Человек должен быть солидным!
Я. Солидным! Посмотри, как ты выглядишь!
Васюков. А что, в Эстонии так принято: носить галстук на спине?
Я. (поправляя галстук.). Завтра в пять утра получишь взбучку.
Самым худшим во всем этом оказалось то, что опрокинулась чернильница. Залит весь стол. Чернила просочились под стекло. Мы целый час оттирали это стекло и стол, а потом свои руки и носы. Эта чернильная работа скрашивалась хвастливыми речами об Антарктике, о той Антарктике, которой никто еще из нас не видел и которую мы оба выдумывали для других.
Сегодня двадцатипятилетний юбилей Главсевморпути. К обеду выдали по стакану разведенного спирта. Настроение хорошее. В подходящем месте отмечаем мы эту дату - среди айсбергов.
Представление, будто южная, ледовитая часть Индийского океана безжизненна, ошибочно. Тут жизни и разнообразия даже больше, чем в тропиках, и зрелищ тоже больше.
Льда сегодня очень много. "Кооперация" в поисках свободной воды лавирует между льдин. Линия ее пути совсем кривая. Много бугристых айсбергов высотой метров в десять и больше, а в ширину и в длину в несколько сот метров - настоящие плавучие острова. В более старых из них вода выгрызла пещеры. Они вроде ворот крепости из восточной сказки, вроде дверей к ледяному сердцу. Большие айсберги вызывают противоречивые чувства: понимаешь мощь и красоту природы, широту и ледяную глубину океана, свою крохотность и свою мощь, испытываешь ощущение одиночества и невозможность выразить в словах то, что видишь. Когда смотришь на этих зубчатых гигантов, которые сливаются вдали в гористый морской пейзаж, то чудится, что вот-вот где-то за ними возникнет видение белого города с огнями, улицами, людьми.
Много тюленей, и нередко крупных. Они лежат на льдинах и лишь после того, как мы поднимаем крик, поворачивают к судну свои круглые головы. Разевают пасти, смотрят вверх, но не находят в нас ничего нового и занимательного. И когда корабль проплывает, продолжают спокойно спать.
Попадаются косатки. Много птиц. Льды и океан.
19 декабря 1957
Сегодня, как и вчера, океан ровен и холоден. Мы плывем на восток между 61-й и 62-й широтой, разрезая носом меридианы, как масло ножом. За сутки, со вчерашнего полдня до сегодняшнего, прошли расстояние от 72ь49' до 80ь19' восточной долготы. Льда меньше, попадаются лишь одинокие айсберги.
Сильный ветер в шесть-семь баллов, волна в четыре балла. Температура воздуха все время держится около нуля, температура воды 0,4-0,6 градуса выше нуля. На палубе не очень-то весело. На горизонте мгла, грань между небом и морем исчезла, холодный ветер забирается в рукава и за ворот. Вдали видны одинокие белые айсберги, кажущиеся во мгле призрачными. Подплывая к иным поближе, видим, что об них разбиваются волны. Высоко взлетает белая пена, айсберг слегка качается и напоминает безмачтовое судно с огромным корпусом, Вдали же айсберги похожи на невест в белой развевающейся фате, очень красивых и очень холодных невест очень старых женихов. Долго рассматривал один айсберг. Он был метров сто в длину, с крутыми боками и сверху гладкий, как стол. Видно, не так давно оторвался от какого-то ледяного барьера волны еще не выгрызли в нем пещер. От разбивающихся волн взлетала вверх белая пена, которая окутывала его ледяными кружевами и скрадывала его резкие и величественные очертания. Вспомнилось название сборника стихов Вальмара Адамса "Поцелуй в снег" - белая пустота обложки с красным ртом посередине, и мне стало холодно. Тот, кто так рвется целовать снег, пусть приезжает сюда. Всем хватит. Даже двум с половиной миллиардам человек не растопить поцелуями айсберга средней величины. И вообще... Есть красивая старинная песня:
Дай мне губы - развей мои муки,
Подобрее, волшебница, будь!
Положи свои белые руки
Вот сюда, где болит моя грудь.
Ну, да к дьяволу!..
Вечером было открытое партсобрание. Обсуждали вопрос о разгрузке. "Кооперация" будет разгружаться в форсированном порядке - изо всех четырех люков сразу. Кроме трактористов, экипажей "Пингвинов", отдельных научных работников и некоторых членов экспедиции, в разгрузке примут участие все. Может быть, управимся за четыре дня. Чем раньше "Кооперация" отбудет в Александрию, тем лучше, - тем она скорее вернется за остающимися.
Меня прикрепили к бригаде метеорологов. Бригадиром у нас Виктор Антонович Бугаев. Мы будем разгружать трюм из первого носового люка. Там бензин и прочее жидкое топливо. Поэтому наше разгрузочное место самое ответственное. Спички и папиросы придется оставлять в каюте. Будем работать в две смены, по двенадцать часов в день.
21 декабря 1957
Координаты в полдень 63ь17' южной широты и 90ь43' восточной долготы. До Мирного осталось меньше четырехсот километров. За последние шесть часов прошли всего-навсего девятнадцать миль. Впереди, сзади и с боков плавают большие ледяные острова, изборожденные водомоинами и разводьями. "Кооперация" работает как ледокол, и работает хорошо. Любо смотреть на сражение корабля со льдом. Он не налетает на льдины или ледяные острова с разгону, а подходит к ним осторожно и, навалившись носом на кромку, вламывается в лед. Ледяной остров подается вперед, медленно кружится, вслед за ним начинают кружиться льдины поменьше, а сам он отодвигается в сторону или раскалывается пополам. Порой мы едва ползем. Форштевень, разрезая льдины, оставляет на их краях следы краски. В этой борьбе у льда то преимущество, что он старый и крепкий, а преимущество корабля в его силе да еще в терпении, хитрости, осторожности, решительности и сметке его капитана. Анатолий Савельевич Янцелевич не в первый раз попадает в эти воды, не в первый раз проходит сквозь льды. Он знает, что может и чего не может "Кооперация". Порой мы тащимся самым медленным ходом, а порой судно, дрожа всем корпусом, дает полный вперед, - чувствуешь, как оно всей грудью теснит льдину и та поддается. Каждый раз, как начинается такая схватка, все мои мускулы напрягаются, словно этим можно помочь кораблю.