— Итак, сэр, — произнес он грубым, но тихим голосом. — Мы в пути.
Казалось, он чего-то ждал от Арфлейна.
— Вы хотите знать цель нашего путешествия, мистер Уркварт? — спросил Арфлейн. — Мы направляемся искать Нью-Йорк.
Стоявший рядом с Урквартом Хансен выпучил глаза от удивления.
— Но это строго между нами, — предупредил Арфлейн. — Я хочу, чтобы об этом знали только офицеры.
На угрюмом лице Уркварта медленно показалась улыбка. Она быстро исчезла, но голубые глаза гарпунщика засветились.
— Итак, мы идем к Ледовой Матери, капитан!
Он не ставил под сомнение само существование мифического города, будучи твердо уверенным в его реальности. Однако старое морщинистое лицо Хансена несло на себе печать скепсиса.
— Для чего мы идем туда, сэр? Может, цель нашего путешествия — подтвердить сам факт его существования?
Арфлейн, поглощенный изучением реакции Уркварта, ответил довольно неопределенно.
— Лорд Петр Рорсейн обнаружил город, но был вынужден вернуться, так и не исследовав его. У нас есть карта, думаю, что город действительно существует.
— А Ледовая Мать ждет нас в своем дворце? — Хансен не смог удержаться, чтобы не сыронизировать.
— Узнаем, когда доберемся туда, мистер Хансен.
На мгновение Арфлейн сосредоточил все свое внимание на втором офицере.
— Она будет там, — убежденно произнес Уркварт.
С удивлением взглянув на гарпунщика, Арфлейн вновь обратился к Хансену:
— Помните, мистер Хансен, это строго секретно!
— Так точно, сэр, — помолчав, Хансен тактично добавил: — Если мистер Уркварт хочет переговорить с вами, я сделаю обход корабля, сэр. Всегда хорошо, чтобы кто-то наблюдал за командой.
— Совершенно верно, мистер Хансен. Благодарю вас.
После того как Хансен покинул мостик, мужчины некоторое время стояли молча, не зная, с чего начать разговор. Вытащив из палубы гарпун, Уркварт подошел к ограждению. За ним последовал и Арфлейн.
— Довольны, что приняли приглашение, мистер Уркварт? — наконец спросил он.
— Да, сэр.
— Вы действительно думаете, что мы найдем Ледовую Мать?
— А вы, капитан?
Арфлейн сделал неопределенный жест.
— Три месяца назад, мистер Уркварт, я бы сказал да, существование Нью-Йорка поддерживало бы мою веру. Теперь же… Говорят, что ученые опровергли ее Ледовая Мать умирает.
Уркварт переступил с ноги на ногу.
— В таком случае ей понадобится наша помощь, сэр. Может быть, поэтому мы и отправились в путь. Вероятно, это судьба, и она зовет нас.
— Может быть, — в голосе Арфлейна прозвучало сомнение.
— Думаю, что так, капитан. Петр Рорсейн был ее посланником, поэтому вы и нашли его на льду. Передаю вам сообщение: он умер. Неужели вы не понимаете, сэр?
— Может так и есть, — согласился Арфлейн.
Мистицизм Уркварта смущал даже Арфлейна. Взглянув на гарпунщика, он увидел в его глазах фанатизм и абсолютную убежденность в своих словах.
— Я уже не тот, что был раньше, мистер Уркварт, — печально сказал он.
— Да, сэр. — Казалось, что Уркварт разделяет его печаль. — Но вы найдете себя в этом путешествии и восстановите свою веру, сэр.
Арфлейн был поражен вмешательством Уркварта в его личные дела.
— Возможно, эта вера не нужна мне теперь, мистер Уркварт.
— Возможно, вам нужна она больше, чем кому-либо из нас, капитан.
Арфлейн успокоился.
— Я удивляюсь тому, что произошло со мной. Три месяца назад…
— Три месяца назад вы не были знакомы с семьей Рорсейнов, капитан. — В голосе Уркварта прозвучала жалость. — Они заразили вас своей слабостью.
— Я понял, что вы чувствовали себя ответственным за безопасность семьи, — удивленно произнес Арфлейн. — Это была всего лишь догадка, но он был уверен в ее правильности.
— Я хочу сохранить вам жизнь, если именно это вы имеете в виду, — уклончиво ответил Уркварт.
— Не уверен, что понимаю вас, — начал было Арфлейн, но Уркварт уже отвернулся от него, устремив взгляд к горизонту.
Молчание затянулось. Арфлейн чувствовал, что доверительность в их разговоре исчезла. Гарпунщик вновь повернулся к нему, черты его лица несколько смягчились.
— Это воля Ледовой Матери, — сказал он. — Вам нужна была помощь семьи, чтобы заполучить корабль. Теперь же всеми силами избегайте наших пассажиров, капитан. Они слабы. Даже старик был слишком снисходителен, а он был лучше оставшихся в живых…