Арфлейн был расстроен и становился все более раздражительным, в его голосе появились резкие нервные нотки.
Проходя по палубе, он подошел к Файдуру — корабельному боцману, обросшему волосами существу с нависшими над глазами бровями.
— Прошу прощения, сэр, за то, что тревожу вас, но как долго мы…
— Спроси Ледовую Мать, не меня, — оттолкнув Файдура, Арфлейн отошел от разозленного моряка.
На чистом небе не было ни единого облачка. Нахмурившись, Арфлейн бродил по кораблю, возвращаясь мыслями к Ульрике Ульсенн.
Однажды, стоя на мостике, он увидел, что Янек Ульсенн и Потчнефф о чем-то оживленно беседуют с группой матросов, среди которых был и Файдур. По взглядам, которые они бросали на мостик, он мог представить себе содержание разговора. Он вопросительно посмотрел на прислонившегося к рубке Уркварта, гарпунщик пожал плечами.
— Нужно занять их хоть чем-нибудь, — пробурчал Арфлейн. — Либо поднять их настроение. В этой части команды зарождается дух мятежа.
— Да, сэр, — угрюмо ответил Уркварт.
Арфлейн нахмурился в поисках решения. Затем он обратился ко второму офицеру, несущему вахту на баке.
— Соберите людей, мистер Хансен, я хочу поговорить с ними.
— Построиться у мостика, — закричал офицер в мегафон. — Капитан говорит.
Неохотно, бросая угрюмые взгляды на Арфлейна, команда потянулась к мостику. Небольшая группа моряков, сопровождаемая Ульсенном и Потчнеффом, пристроилась к общей массе моряков.
— Мистер Потчнефф, поднимитесь сюда! — Арфлейн бросил быстрый взгляд на первого офицера. — Вы тоже, мистер Хансен. Боцман, на пост!
Собрав офицеров на мостике, Арфлейн откашлялся и, ухватившись за ограждение, обратился к экипажу.
— Я вижу, что вы в плохом настроении, ребята. Солнце печет, а ветра нет. Я ни черта не могу сделать, чтобы избавиться от первого и поймать второе. Мы стоим на месте, и этим все сказано. Но так или иначе ветер будет.
— Когда же, сэр? — спросил матрос из группы Ульсенна.
Арфлейн хмуро посмотрел на Файдура. Боцман показал пальцем на говорившего.
— Попридержи язык!
Помолчав, Арфлейн продолжал:
— Возможно, ветер придет, когда мы укрепим дисциплину на корабле. Но я не могу предсказать погоду. Если некоторые из вас, черт побери, хотят двигаться вперед, то пусть сойдут на лед и руками толкают эту лохань к цели.
Еще один моряк невнятно пробурчал что-то, но замолчал, остановленный Файдуром.
— В чем дело? — подался вперед Арфлейн.
— Он хочет знать цель нашего путешествия, сэр, — сказал Файдур. — Думаю, многие из нас…
— Поэтому я и собрал вас, — продолжал Арфлейн. — Мы идем к Нью-Йорку.
Несколько человек засмеялись. Идти туда метафорически означало умереть.
— Нью-Йорк, — повторил Арфлейн, глядя на них. — У нас есть карты, на которых нанесено расположение города. Мы идем на север, к Нью-Йорку. Вопросы?
— Да, сэр. Говорят, что Нью-Йорк вообще не существует. Говорят, что он на небесах, а может, и еще где-то… — заговорил матрос, бывший явно не в ладах с метафизикой.
— Нью-Йорк так же реален, как и ты, — сказал Арфлейн. — Лорд Петр Рорсейн видел его. Когда я нашел старика на льду, он шел как раз оттуда. Помнишь его завещание? Оно было оглашено сразу после смерти лорда.
Моряки, перешептываясь, согласно кивали.
— Значит ли это, что мы увидим дворец Ледовой Матери? — спросил другой матрос.
— Возможно, — мрачно бросил Арфлейн.
Шепот экипажа становился все громче. Арфлейн решил дать им выговориться. Сначала они восприняли новость довольно скептически, но некоторые из них возбужденно улыбнулись, увлекаемые полетом фантазии.
Обождав, Арфлейн дал знак офицерам успокоить команду. Едва только затих шум голосов, прежде чем Арфлейн успел сказать что-то, над головами моряков раздался высокий голос Янека. Облокотившись о мачту, он вертел в руках обрывок веревки.
— Может быть, именно поэтому мы и стоим на месте, капитан?
— Что вы хотите этим сказать, лорд Ульсенн, — нахмурился Арфлейн.
— Мне кажется, что это Ледовая Мать не посылает нам ветра. Ей не хочется, чтобы мы шли к Нью-Йорку.
Ульсенн явно рассчитывал на суеверие команды. Новая мысль вновь вызвала оживление в их рядах.
На этот раз Арфлейн сам оборвал разговоры. Он посмотрел на Ульсенна, не в силах дать ответ, удовлетворивший бы экипаж.
В этот момент вперед вышел Уркварт и прислонил гарпун к ограждению мостика. Он все так же был одет в свои потертые меха. Его голубые глаза были холодны и непреклонны. Воцарилось молчание.