— В исполкоме не возражают, — заметил помощник, словно был наделен даром читать мысли.
— Не возражают, — усмехнулся Логинов. — У этого… — он глянул в список, — Фомичева все права… Сколько он у нас проработал?
— Восемнадцать лет.
— Вот видите… Ладно, я позвоню, — Владлен Васильевич хорошо знал, что от него нужно.
Комбинат рос быстрее, чем город, и жилищная проблема стояла достаточно остро. И он звонил. Причем не только в исполком, где его слово было почти равнозначно приказу, но в Красноярский крайком, а то и в Москву по прямому проводу. Люди приезжали в Заполярье не на всю жизнь. На пять, десять, пятнадцать лет. И как всякий директор, Логинов был заинтересован, чтобы они задержались подольше. Поэтому их проблемы были его проблемами. Без лишних слов он снял трубку и передвинул рычажок на селекторе.
— Доброе утро, Геннадий Порфирьевич, — вызвал председателя горсовета. — Не забыл про планерку?
— Все на месте, Владлен Васильевич, — прозвучал в динамике бодрый приветливый голос. — Как всегда.
— Вот и отлично. Скоро начнем. Будут вопросы и по вашей части. Да, — спохватился Логинов, как будто только вспомнил. — Ко мне тут обратился товарищ Фомичев, старый кадровый наш работник, так вот, Геннадий Порфирьевич, надо оказать содействие… Надо.
Опуская трубку, взглянул на помощника.
— Пойду скажу, что все уладилось, — удовлетворенно кивнул тот. — Нечего время у вас отрывать попусту.
— Позвоните ему от моего имени.
Позвонить? — помощник иронически поднял брови. — С восьми в приемной сидит, как пришитый. Настырный…
— Значит, придется принять. Как-никак уезжает человек… Неудобно. Пригласите сразу же после планерки, — Логинов взглянул на часы. — А пока давайте Калюжного. У него быстро, только подписать.
Начальник строительного управления Калюжный, румяный здоровяк в унтах и кожаной куртке, бережно пожал протянутую руку и, слегка переваливаясь от избытка силы, прошел к столу заседаний. По-хозяйски бросил рядом с собой папку, любовно набил табаком кривую прокуренную трубку. Директор нехотя оставил рабочее кресло и присел на соседний стул.
— Ну, что скажешь, Петрович? — пробормотал он, придвигая к себе внушительную стопку документации. — Все подсчитали? — полез в карман за очками.
— Две недели вкалывали ребята, — со значением отметил Калюжный. — Можешь не сомневаться. Все правильно.
— Так? — Логинов достал авторучку и подписал проект, с которым знаком был лишь в общих чертах. — Что еще?
Калюжный услужливо подсунул следующий лист, и директор покорно поставил новую подпись. Он уже давно не вникал в подробности строительных расчетов, обращая внимание лишь на итоговые цифры сметы и сроки. Да и мудрено было опекать хозяйство Калюжного, где на сегодняшний день числилось свыше двадцати тысяч работников. Осторожно склоняясь в последнее время к идее разумной децентрализации, Владлен Васильевич, тем не менее, и мысли не допускал, что стройуправление может стать самостоятельной единицей. Когда люди Калюжного однажды заикнулись об этом на собрании актива, он наотрез отказал.
«Я не могу быть спокоен за строительство промышленных сооружений, — счел нужным объяснить свои мотивы, — если они станут вестись субподрядным способом. Одни межведомственные перебранки отнимут бездну рабочего времени. А тут все в наших руках».
Он говорил, что думал, опираясь не только на логику, но и на весь предшествующий опыт: словно ощущал своего рода молчаливое одобрение прежних директоров всемогущего заполярного комбината, где привыкли к размаху, смелости и быстроте решений. Он и теперь не сомневался в своей правоте. По крайней мере в основах. Но чем скорее разрастался комбинат, тем чаще Владлена Васильевича одолевали тяжкие сомнения. Как и прежде, все осталось в одних руках, только рук этих уже никак не хватало. Естественная идея насчет того, что понятие «больше» всегда равнозначно «лучше», внушала все большие сомнения. Разросшееся, как кукушонок, стройуправление с трудом умещалось в гнезде и уже порядком теснило других «птенцом». Не чье-то волевое решение, а логика развития незаметно высвободила Калюжного из-под жесткого контроля. Это было ясно обоим. Но поскольку будущие взаимоотношения рисовались весьма туманно, следовало делать вид, что ничего не произошло. Пока, во всяком случае, сложившееся положение устраивало Калюжного, разумеется, больше, чем Логинова, который с растущей тревогой следил за участившимися в последнее время случаями срыва установленных сроков. На Красной скале, например, новые мощности вводились с месячным опозданием, раньше такое было бы немыслимым.