— Жду разрешения произвести осмотр пульта.
— Разбирать будете?
— Если придется.
— И, конечно же, попросите остановить пароход?
— Надеюсь, этого не потребуется, Константин Алексеевич, разрешите переключить управление на ЦПУ?
— Тогда валяйте, — устало отмахнулся Дугип. — Потому что останавливаться мне никак невозможно.
Всякий раз, когда он сталкивался с этим рыженьким щуплым человечком, похожим на рано состарившегося мальчика, у него почему-то пропадала охота спорить. Бросив из-под насупленных бровей взгляд на подволок, где над штурвалом покачивался лимб главного компаса, Константин Алексеевич взял бинокль и вышел на площадку.
— Когда устраните неполадки, прошу не забыть про тифон.
— Досталось? — виновато спросил Беляй, как будто это он, а не Дугин ни за что ни про что отчитал электрика. — Ничего не попишешь, «Оймякон» ждет, Петя!
Тот молча дернул плечом и склонился над сумкой, где в кожаных гнездах покоились всевозможные отвертки, пассатижи, безотказные монтерские резаки, выточенные из ножовки и любовно обернутые изоляцией.
Работал Петр Казимирович ловко, быстро и почти бесшумно, ничем не мешая ни штурманам, ни матросу Пете, который встал у штурвала, когда автоматику пришлось отключить.
— Докопался, где собака зарыта? — полюбопытствовал Беляй, заметив, что электрик поставил на место панель и завинтил болты.
— Ничего не понимаю… Остается только две возможности: либо случайность, либо какая-то незамеченная утечка.
— Случайность? — с сомнением переспросил Беляй.
— В сложных системах, где сотни тысяч деталей, такое возможно, — кивнул Шимановский, — но мне почему-то кажется, что здесь утечка. Придется облазить все дыры.
— Трюма? — насмешливо поинтересовался Беляй, вспомнив старую курсантскую покупку, когда неопытного «салагу» посылали в трюм за потерянной искрой.
— И трюма, на всякий случай, — на полном серьезе ответил Шимановский. — Чем черт не шутит, вдруг где-то что-то замкнулось на корпус.
— Прежде чем лезть в этот дурацкий аварийный лаз, проверьте у радистов, — посоветовал Мирошниченко, который и сам избегал лишней работы и других от зряшных усилий по-дружески предостерегал. — А то вываляетесь в грязи, да в паутине, а толку нисколько. У Михалыча же полно всяческих причиндалов. Свободно могла перегореть какая-нибудь малюсенькая проволочка.
— На пароходе нет ни грязи, ни паутины, — категорическим тоном, но с улыбкой, так что все можно было принять за шутку, поправил Беляй.
— Так значит, ржа, — стоял на своем третий помощник.
— А уж это откровенная клевета. Утверждаю, как старпом, — Беляй тронул свою цепочку. — Потому что не забываю своевременно производить окраску.
— Знаем, знаем, — рассмеялся третий, — зачем нужен пароход? Второй помощник говорит, чтобы возить грузы, а старпом — чтобы красить. Так? Старая хохма. За нее даже на привозе не подают. Пошукайте лучше у радистов, Казимирович.
— Думаю, они и сами в своем хозяйстве разберутся, — Шимановский методично собрал инструменты. — А вот у деда я, пожалуй, помощи попрошу, потому что вдвоем с Пашей нам никак не управиться.
Шимановский знал, что пока не выяснится причина вчерашнего инцидента, капитан не успокоится. Да и его самого не перестанет точить забота. Для загадок на борту нет места. Оставалось продолжать поиски.
— Приветствую вас, Василий Михайлович, — сказал Шимановский, появляясь в радиорубке. — Как живете-можете?
— Жить-то можно. Связи только никакой нет.
— Погода?
— А то ж шо? Як ножом отрезало.
— И «Оймякон»?
— Та не, он близко, балакаем помаленьку. Ихний маркони тоже жалуется, что ничего не слышит. Вот же циклон, клятый!
— А так у них в порядке?
— Без изменений, шторма ждут. А у вас шо?
— Никак не найдем, — Шимановский присел на кончик кушетки, на которой стоял разобранный магнитофон. — Может, что по вашей части?
— Ни, — радист залился добродушным, почти беззвучным смехом. — Тут же все на виду, смотрите.
— Вы бы сами взглянули для очистки совести.
— С радостью, только трошки попозднее. А то меня Москва зачем-то вызывает. Через пять минут прием.
— Выходит, есть все-таки связь?
— Та разве то связь? — Шередко брезгливо наморщил нос. — Передали на якой-то пароход, а те доложили дежурному. И де я буду шукать того дежурного? Может, и его уже не слыхать, — он озабоченно взглянул на часы и надел наушники.
Шимановский понимающе кивнул и поднялся с кушетки. Радисту действительно было не до него. Многоступенчатый радиомост, когда сигнал передается с судна на судно, дело крайне ответственное и нервотрепное. Ошибки при передаче возрастают почти в геометрической прогрессии.