— О таких вещах, брат, я давно уж забыл, — отмахнулся директор. — Скоро и ты забудешь, — кротко пообещал он. — А может, и нет, — добавил после некоторого раздумья. — У молодости есть неоспоримые преимущества: быстрота, легкость… О прочем я уж и не говорю.
Лосев уже привык к тому, что за последним домом, за какой-нибудь белой панельной башней, стоявшей особняком, распахивалась зеленеющая тундра. Город обрывался внезапно и резко.
Какое-то время «Волга» еще неслась по гладкому асфальтированному шоссе, но уже через пять минут в поддон начинали стрелять гранулы шлака. На этом нормальная дорога кончалась. Переваливая с холма на холм, как лодка в семибалльную волну, машина то и дело надсадно взрыкивала шестернями передач, оставляя за собой облако сухой удушливой пыли.
Мелькали поднятые над дорогой арки трубопроводов, провисший кабель в резиновой изоляции, сваленные в штабеля щиты снегозадержания. Нельзя было разобрать, где кончались отвалы породы, поросшие цепкой арктической зеленью, и начинались исконные тундряные сопки. Зеленые, желтые, синие пятна. Ворожили, обманывали глаз. Из-за лиловой зубчатой стены выступали казавшиеся неестественно низкими горы, а пихты и лиственницы в распадках выглядели немощными и ломкими, как сухостой.
До Красной скалы было неблизко, километров двадцать, и Лосев мужественно приготовился к долгой тряске. Но, как всегда неожиданно, дорога то ли причесанная грейдером, то ли укатанная катком стала ровнее.
— Атомный реактор оказывается проще построить, чем приличную трассу, — обратился Лосев к задремавшему на заднем сиденье Мечову.
— Мерзлота корежит. Скоро ремонтировать начнем.
— И ничего поделать нельзя?
— Можно, но дорого.
— Дороже ремонта?
— Пока так.
— А реактор?
— Построили на скале. Впрочем, теперь это не проблема. Горячие цеха, и те ставим на мерзлоту. Научились предохранять деятельный слой. С дорогами, конечно, сложнее. Они все равно как голенькие под открытым небом. Со всех сторон стихия: сверху, снизу. Речки опять же, ручьи. Чем длиннее путь, тем больше неожиданностей. Одна наледь ползучая такого натворит, что не расхлебаешь во век.
Сквозь пылевую завесу, оставленную встречным самосвалом, заблестела вода. Переждав тепловоз, тянувший бесконечную вереницу думпкаров, «Волга» въехала на грохочущий, пронизанный звонкой металлической дрожью мост.
— Зимой возводили, — пояснил Мечов. — Тоже недешево достался.
— Ого-го! — поддакнул шофер с русалками и якорями на обеих руках. — Могу смело сказать, что на материке, как мы, копытить не умеют.
— Копытить? — не понял Лосев.
— Вкалывать изо всех сил, может, видали, как олень долбит смерзшийся наст? В кровь издерется, пока до лишайника доколупается.
— А что ему остается? — лениво возразил Мечов. — Не из-за высокой же сознательности выкладывается? Пустой разговор.
— Все же на материке не могут, как мы, — стоял на своем шофер.
— Видимо, нет такой острой необходимости? — заметил Лосев.
— Конечно! К тому же и платят у нас соответственно, — поддержал его Мечов. — Люди едут сюда именно за этим. Работай, как нужно на Севере, и зарабатывай. Не копытить, а именно зарабатывать. Лично я ничего плохого в этом слове не вижу. Вы не согласны со мной, Герман Данилович?
— Напротив, — подтвердил Лосев.
— Да, четыре сотни в месяц на материке мне не выколотить, — неожиданно согласился шофер. — А работа такая же. Дорожки я и почище этой видел.
— Нормальная дорога, — дернул плечом Мечов. — Подлатаем маленько, будет совсем хорошо.
И, словно в подтверждение его слов, пошла бетонка, заляпанная окаменевшими отпечатками широких гусеничных траков. Слева расстилалась мокрая блестящая тундра, где по бездорожью, ломая кусты тарахтел тракторный поезд, справа — сквозь лиственничное редколесье белели стандартные городские дома.
— Вот и он, наш город-спутник, — шофер притормозил у бетонной стены с лаконичной надписью «Первым» и пирамидой на переднем плане.
— Палатка тут стояла, — пояснил Мечов, — с нее пошло. Фантастически богатые руды!
Но Лосев смотрел в другую сторону, где громыхал окутанный чадом солярки гусеничный прицеп с трубами большого диаметра.