Нет никакой необходимости доказывать, что приписывать русскому командованию подобные «решения» означает явно не учитывать той исключительно тяжелой обстановки, в которой приходилось русскому народу в это время вести борьбу против агрессивного немецко-рыцарского ордена в Прибалтике.
В очень сложной международной обстановке было необходимо, не откладывая, найти такое стратегическое решение, которое упреждало бы намерения врага и обеспечивало бы надежную защиту западных границ новгородско-псковских земель в Прибалтике.
Это решение не приведено ни в русской летописи, ни в ливонской хронике. Его содержание, однако, довольно отчетливо видно из тех военных действий, которые последовали после освобождения Пскова. В основном оно могло сводиться к следующему:
1) не ждать врага в Пскове и не подвергать город новому нападению, так как было совершенно очевидно, что понеся перед тем поражение, рыцарское командование произведет летом 1242 г. новое нападение на Псков, собрав для этого большое войско;
2) выступив из Пскова возможно скорее, упредить врага в готовности к военным действиям; использовать это для того, чтобы захватить в свои руки инициативу;
3) произведя при этом вторжение в пределы владений Ливонского ордена, вызвать его на сражение с решительными целями в благоприятных для русского войска условиях.
Прямым результатом, вытекавшим из такого решения, и явилось сосредоточение русского войска за Узменью, между нею и устьем р. Желчи. По своему положению на скрещении зимних путей сообщения, не говоря уже о требованиях хозяйственного характера, этот пограничный с Ливонским орденом район мог лучше, чем какой-либо другой, отвечать требованиям русского командования.
Не вдаваясь в рассмотрение вопроса о том, какими силами было произведено Александром Ярославичем вторжение во владения ордена, можно утверждать, что оно не ставило своей целью глубокое проникновение в орденские земли, а тем более захват Дорпата, так как вместо движения к этому последнему войско расположилось «в зажития».
Это не было, по-видимому, и обычным набегом, так как произведя тревогу во вражеском стане и захватив «полон», Александр Ярославич не торопился с возвращением в свои пределы. Лишь после того как отряд Домаша и Кербета вступил в бой с рыцарским войском и выяснил его силы, Александр Ярославич «въспятися на озеро», т. е. отступил за Узмень.
Образ действий русского войска на территории Ливонского ордена, упоминание в «Рифмованной хронике» о «войске из Суздаля», а также слово «въспятися», употребленное русским летописцем применительно к отходу Александра Ярославича за Узмень, позволяют предполагать, что в нападении на ливонскую приграничную территорию участвовало не все русское войско, а лишь часть его, может быть, сильный конный отряд с пехотой. Главная задача его была в выяснении сил врага, для чего передовая часть — отряд Домаша и Кербета — вступила в бой с рыцарским войском. Слово «въспятися» означает примерно «вернуться назад», «отступить туда, откуда пришел» и наводит на мысль о том, что русские военачальники предприняли вторжение во вражеские владения из-за Узмени, т. е. из района сосредоточения за ней русского войска, и затем вернулись обратно туда же, полностью выполнив стоявшую перед ними задачу.
В пользу того предположения, что в предпринятом Александром Ярославичем вторжении на территорию ордена участвовало не все русское войско, говорит и то обстоятельство, что рыцари, предприняв преследование, не сумели воспрепятствовать его быстрому возвращению на Узмень. В том случае, если бы в нападении участвовало все войско, состоявшее, как известно, преимущественно из пехоты, ему было бы гораздо труднее, если не сказать невозможно, оторваться от преследующего его конно-рыцарского войска и оно, вероятнее всего, оказалось бы вынужденным принять бой в явно невыгодных условиях.