Перед советскими историками, обращавшимися к изучению битвы на Чудском озере, обычно сразу же возникали значительные трудности, не всеми авторами осознанные, но заметно отражавшиеся на результатах их работы — неразработанность данной темы в источниковедческом плане. Это касается и русских источников, и особенно источников западного происхождения. До сих пор в русской историографии не было специальных исследований источников о Ледовом побоище, и это обстоятельство вынуждало каждого автора, желавшего не просто переписывать рассказ своих предшественников (как это делали авторы многих популярных работ), самому в меру своих возможностей разбираться в сохранившихся источниках; но, не зная специфических особенностей этих источников, многие авторы принимали за реальные факты литературные домыслы и украшательство, имеющиеся в тексте жития Александра Невского (особенно — в его поздних редакциях) и в тексте ливонской «Рифмованной хроники».
Поэтому назрела настоятельная необходимость произвести специальное изучение всех сохранившихся источников, освещающих историческое сражение на Чудском озере.
Русские источники
Рассказы о Ледовом побоище русских летописей и Жития Александра Невского являются основными источниками, сообщающими о событиях, происшедших 5 апреля 1242 года на льду Чудского озера — о времени, месте, характере и ходе сражения. Однако до сих пор вопрос о сравнительной ценности и достоверности этих рассказов в научной литературе не обсуждался.
По словам одного из исследователей, Э.К. Паклара, «опираясь на известный летописный рассказ — на тексты Новгородских (главным образом Новгородской 1-й) — Псковских, Софийских, Никоновской летописей, различные авторы высказывали весьма разноречивые мнения о месте Ледового побоища»[111]. Рассказ о Ледовом побоище в летописях разного происхождения представлялся большинству историков единым и относительно достоверным. При цитировании предпочтение отдавалось тексту Новгородской 1-й летописи, как наиболее обстоятельному и компактному, но, кроме него, охотно цитировались и наиболее яркие отрывки из Софийской 1-й летописи, Воскресенской, Симеоновской и других летописей и из Жития Александра Невского, дополняющие характеристику Ледового сражения яркими батальными сценами и отдельными реалиями (А.И. Козаченко, А.А. Савич, А.И. Яковлев, В.Т. Пашуто, Э.К. Паклар, А.А. Строков, Е.А. Разин, С.В. Липицкий и многие другие). При этом историки пользовались источниками некритически, т. е. не отделяя исторически достоверных известий от литературного вымысла, не учитывая время и место происхождения цитируемых ими рассказов о Ледовом побоище. Очень часто исследователи обращались к литературному произведению — Житию Александра Невского, считая его свидетельства абсолютно достоверными. Так например, А.И. Козаченко пишет: «До нас дошло сказание "О велицем князе Александре". Автор этого сказания был современником Александра, знал его и был свидетелем его подвигов, был "самовидец возраста его". Этот свидетель имел возможность и сам видеть и слышать от участников похода и от самого князя Александра о настроении русского войска. Продолжение сказания в погодной записи, посвященной событиям 1242 года, подтверждает, что и летописец заметил необыкновенный подъем духа, царивший в русском войске перед битвой на Чудском озере. Войско заявляло единодушно, что оно готово положить свои головы за Русь, за народ, возглавляемый витязем Александром Невским: "Тако бо бяше у князя великого Александра множество храбрыхъ, яко же древле у Давыда царя силнии и крѣпции; тако же воя великого князя Александра исполнишася духа ратна: бяху бо сердца ихъ же, акы лвомъ, и ркоша: «О княже нашь честный и драгий! Нынѣ приспѣ время положити главы своя за тя»"»[112]. И далее: «Это было невиданное по ожесточению сражение. Треск от ломающихся копий, звуки ударяющихся мечей, топоров наполнили воздух. Кровь скоро покрыла место боя, и красные ручьи начали разливаться по льду. Летописец со слов очевидца пишет: "И бысть ту сѣча зла и велика Нѣмцемъ и Чюди, и трускъ отъ копей ломления и звукъ отъ мечного сѣчения, яко же морю померзшю двигнутися. И не бѣ видети леду: покрыло бо есть все кровию"»[113].
112