Лишь в 1731 году в грамоте, данной уже его правнуку, Ивану Лукьянову сыну Собинину, появились строки о том, что Сусанин прятал Михаила Федоровича в селе Домнине и затем «отвел» от него «польских и литовских людей», за что они его в селе Исупове, «посадя на столб, изрубили в мелкие части»[175]. Эти подробности, всплывшие спустя 118 лет после событий, видимо, со слов правнука, легендарны. При этом пришельцы, скорее всего, не заблудились и не утонули. Любопытно, что похожий эпизод в Смуту имел место — польский мемуарист Станислав Маскевич писал о старом крестьянине, который взялся проводить их отряд в плохую погоду зимой, и только случайная встреча с соотечественником спасла их — оказалось, их вели к русскому гарнизону. Имени у старика разозленные поляки, перед тем как убить, не спросили, дело происходило в районе Волоколамска[176].
Найти сведения о каком-либо простом человеке XVI–XVII веков далеко не просто. Если речь идет о дворянине, то сохранились данные о его служебной деятельности — разные списки, например, боярские книги для столичного дворянства, десятой — для провинциального, разрядные книги и прочее; о его земельных владениях можно узнать из писцовых книг и других документов Поместного приказа. В монастырских фондах-архивах хранятся синодики, вкладные книги, грамоты на покупку, завещание, обмен владениями преимущественно дворян, отчасти купцов и других горожан.
Крестьян можно найти в тогдашних сводных переписных документах — писцовых и переписных книгах. Однако они сохранились только в архиве Поместного приказа, а ведал он исключительно частными владениями — вотчинами и поместьями. Но ввиду того, что Собинины были крестьянами костромской вотчины Шестовых-Романовых, они автоматически перешли в ведение приказа Большого дворца и стали из крепостных (хотя для начала XVII века это еще не совсем точное определение) дворцовыми. К сожалению, именно этот факт сыграл негативную роль в деле исследования их родословной и событий, связанных с их жизнью в XVII веке, поскольку архив этого приказа горел сразу в трех больших пожарах — 1626, 1700 и 1737 годов.
Впервые Собининым понадобилось подтверждение своих прав в 1632 году. Тогда «великая старица» Марфа Ивановна, мать Михаила Федоровича, дала по своей душе в Новоспасский монастырь царскую вотчину — село Домнино с приселками. Но в числе приселков находилась и часть деревни Деревнино, данная во владение семье Сусанина. Последние значились в данной грамоте как жители деревни («деревня Деревеньки, а в ней крестьян — во дворе Данилко Богданов, у него брат Устюшка» — это внуки Сусанина, второй брат поименован ошибочно вместо «Костюшка») и могли лишиться всех привилегий, став монастырскими крестьянами. Они, вероятно, пожаловались, предъявив грамоту 1619 года, в связи с чем завязалась переписка между различными дворцовыми ведомствами, от которой сохранилась только одна память (запрос). Глава Оружейной палаты (ведавшей, в частности, и рядом слобод, где работали ремесленники на нужды двора) и Сыскного приказа (ведавшего возвращением крестьян и посадских людей, убегавших от оклада на прежнее место жительства) окольничий В.И. Стрешнев запросил главу приказа Большого дворца окольничего князя А.М. Львова: село Домнино в монастырь Марфа Ивановна «з деревнями дала, или одно то село?», и вошла ли туда половина деревни Деревнищ, в которых «живет крестьянин Богдашко Собинин», «или дано то село опричь той деревни?»[177]. Тогда-то и появилась нужда в подтверждении прав семейства. И в 1633 году Собинины получили грамоту, согласно которой им предоставили другое владение, пустошь Коробово, подтвердив и их статус. В дальнейшем потомки Сусанина предъявляли прежние грамоты, которые привозили с собой, как, например, в 1737 году, когда, требуя освобождения от рекрутской повинности и от поверстания в подушный оклад, они предъявили прежние известные грамоты Богдану Собинину и Антониде Сусаниной-Собининой, причем было решено, что с них «с детьми и с внучаты и с наследники податей никаких брать не велено»[178]. То есть уже тогда в государственных учреждениях отпусков документов, выданных Собининым, не существовало — проверять было, видимо, не по чему. Таким образом, подлинных документов XVII века, в которых упомянуто это семейство, оказалось всего три, причем это просто фиксация их существования.
175
См., напр.: Памяти Ивана Сусанина… Историческое исследование. Преимущественно по неизданным источникам / Сост. и изд. В.А. Самарянов. Рязань. 1884. С. 77.
176
Moskwa w rukach polakow. Pamitniki dowodcow i oficerow gamizonu polskiego w Moskwie 1610–1612. Warzsawa. 1995. S. 211.