18 февраля. Неизвестно, сколько времени мы оттягивали бы переезд, если бы на пятый день после катастрофы не произошли события, заставившие нас немедленно перебазировать станцию. Начался этот памятный день очень торжественно. Впервые за всю историю исследований Центральной Арктики советские люди, дрейфующие на льдине, избирали депутатов в Верховный Совет РСФСР.
Долго не хотелось уходить из жарко натопленной кают-компании, но надо идти строить дорогу к новой станции.
Не успели мы добраться до участка, где надо было начинать строить ее, как послышалось столь знакомое нам потрескивание льда — верный признак сжатия. Действительно, вскоре широкая трещина около старой палатки радистов стала на глазах сжиматься, а молодой лед на ней начало ломать и выталкивать на старые торосы, окаймляющие трещину. Затем сжатие усилилось, и вдоль трещины стал тороситься уже старый лед. Вскоре высота торосов достигла 3 метров. Грохот усиливался. Ледяные валы также начали проявлять признаки жизни.
Сжатие все продолжалось… Когда оно достигло апогея, наша льдина лопнула и через лагерь побежали новые трещины. Над станцией опять нависла страшная опасность.
Через разошедшуюся уже на 2 метра трещину быстро перебросили единственный трап и начали эвакуацию лагеря. Как муравьи, люди забегали взад-вперед по трапу. Вот перенесли палатку радистов. Затем, разломав снежные стены у жилой палатки гидрологов, перетащили ее за широкую трещину.
Сжатие льдов прекратилось только к вечеру. Ночью установилась ясная погода, мороз достигал 43°. Все валились с ног от усталости, но закончить аврал удалось только под утро. Теперь у всех была лишь одна мысль: спать. Но где? Спешно оборудовали для жилья две перенесенные через трещину палатки. В них прямо на полу разместились восемь человек, а радисты и Зяма Гудкович устроились в радиопалатке.
20 февраля. Вторую ночь провели в неутепленных палатках.
В них очень холодно. Все вспоминают старый лагерь и теплые, обложенные снегом палатки. Подвижки и торошение льда продолжались. Это создавало угрозу сохранившемуся обломку льдины, на котором мы пока приютились. Нужно опять срочно переезжать! Но как перевезти такую массу снаряжения и оборудования? Надо строить дорогу для автомашины. Мы разделились на две группы: одна перетаскивала грузы через трещину из старого лагеря, а другая занялась дорогой. К вечеру удалось прорубить проход в двух грядах торосов, расчистить сугробы и устроить две переправы через трещины. Наконец дорога готова. Комаров сел за руль, мотор заработал, и под радостные крики «ура» наш газик зачихал, задымил и поехал. Кузов у машины был очень мал и не мог вместить много груза. Тогда стали прицеплять к машине по двое-трое нарт.
Самое трудное — это подтащить грузы к машине, которая из-за трещин и бездорожья сама не может подъехать к ним. Оборудование приходится вывозить на нартах или выносить на руках. Но как перевезти на новое место жилые палатки? Никак не удается их разобрать — так сильно они обледенели. Переносить же палатки в собранном виде на руках тоже невозможно.
Тогда неистощимый на выдумки Миша Комаров предложил I перевозить палатки в собранном виде прямо на газике. Для этого сколотили из досок большую четырехугольную раму, укрепили ее 1 на машине, поставили на нее палатку и прочно привязали. Машины совсем не было видно, казалось, что это палатка на колесах.
К 4 часам утра нам удалось перевезти пять палаток и много другого груза. Первая ночь, вернее, несколько утренних часов, проведенных в новом лагере в более спокойной обстановке, показались очень приятными, хотя в неутепленных палатках было холодно и согреться после ночной работы на 40-градусном морозе никак не удавалось.
25 февраля. Постепенно новый лагерь приобретает все более обжитой вид. Кроме двух жилых и палатки-радиостанции стоят рабочие палатки. Оборудованы на новых местах и все площадки наблюдений. Гидрологи начали долбить новые лунки, а магнитолог заканчивает установку своих приборов. Мы тоже ведем наблюдения на новых площадках по новой серии электротермометров, а старые электротермометры, вмороженные в лед, пришлось оставить на прежнем месте. Поэтому регулярно ходим с Ваней Петровым в старый лагерь проводить наблюдения.
В перерыв навестили единственных живых существ, остававшихся в старом лагере, — щенков. Все пятеро уже покрылись густой и пушистой шерстью и довольно уверенно держатся на ногах. Майна их почти бросила, и они предоставлены самим себе. Если кто-нибудь из нас отправлялся в старый лагерь, то подкармливал их.