Пока мы работали на разгрузке, Е. И. Толстиков с А. Г. Дралкиным успели обобщить и передать в Москву результаты научных и общелагерных работ с 15 апреля.
Научные наблюдения развернуты полностью. Гидрологи уже взяли 7 океанологических станций и сделали 24 промера глубин океана. Метеорологи тоже неплохо поработали: выполнили 306 серий метеонаблюдений, 3 наблюдения за составляющими солнечной радиации и дали 310 авиапогод. Аэрологи выпустили 43 радиозонда с максимальной высотой подъема 26 километров. Начали свои исследования магнитологи и ледоисследователи, а радисты (кроме своей основной работы) закончили электрификацию и телефонизацию лагеря. Лагерь СП-4 превратился уже в настоящий поселок.
Днем погода немного улучшилась, и мы решили еще раз попытаться разыскать льдину СП-2, так как времени остается совсем мало: 8 мая участники высокоширотной экспедиции должны собраться на острове Диксон. В 2 часа дня вылетели, но в районе поисков опять оказался туман. Снова ничего не нашли. 6 мая вылетели с Сомовым в Певек.
Когда подлетели к Певеку, я попытался рассмотреть искусственный канал во льду, но напрасно — ничего не увидел. Дело в том, что ледоисследовательской лаборатории Арктического института[2], где я работаю, поручено провести работы по устройству так называемого радиационного канала во льдах на подходах к бухте Певек для открытия ранней навигации — прохода судов в бухту в более ранние сроки. Лаборатория разработала метод ускоренного протаивания льда с помощью посыпки его каким-нибудь черным веществом — угольной пылью, шлаком, черным песком. Когда прилетели на место, выяснилось, что сотрудников лаборатории здесь еще нет. А я должен был проконсультировать их. Опять неудача!
Утром 7 мая расстались с Сомовым. Он полетел на остров Диксон, а я — обратно на СП-4 за своим имуществом и уже оттуда отправлюсь на остров Диксон.
Вот и Диксон. Здесь уже собрались почти все участники высокоширотной экспедиции. Начались рассказы о работе, шутки, воспоминания о разных курьезах — время пролетело незаметно.
8 мая выдалась холодная, ветреная, хотя и солнечная погода. Весной здесь еще и не пахнет. Весь день готовили материалы наблюдений и отчеты о проделанной работе. На другой день вылетели в Москву.
Станция СП-4 продолжала свой дрейф.
Неожиданно в конце мая льдина лопнула. Трещина разорвала ее на две части, причем прошла в 300 метрах к югу от лагеря и сразу разошлась на 1,5 метра. Откололся «кусочек» размером 2000 х 900 метров. Но произошло это не во время сжатия льдов, а под действием приливной волны.
В начале июня появились новая широкая трещина между лагерем и аэродромом и несколько узких трещин, перерезавших тракторную дорогу. Размеры лагерной льдины сократились до 1300 метров в длину и 400 метров в ширину на западе и до 1000 метров в длину на востоке. Местами появились гряды торосов пятиметровой высоты. Несколько раз прерывалась телефонная связь между лагерем и аэродромом: обрывался провод. Только ценой огромных усилий удавалось восстанавливать связь, иногда даже перебираясь через разводья на клиперботе.
Самая широкая трещина — к северу от лагеря — разошлась на 60 метров, и волны, с шумом ударяя в край ледяного поля, подмывают слабый, подтаявший лед. Да, картина не из приятных, ничего не скажешь. К тому же глубины продолжают резко уменьшаться: льдину выносит на материковый склон. С юга до горизонта видны большие разводья с плавающим мелкобитым льдом. У края льдины сильный прибой ломает лед и уносит отломанные куски в море. И все это происходит возле самого лагеря, в каких-то 100-300 метрах. Поля многолетнего льда, как показала ледовая разведка с вертолета, сохранились только в 15-20 километрах к северо-западу. Не зря Е. И. Толстиков беспокоился, что скоро лагерная льдина может оказаться среди чистой воды. В случае окончательного разлома льдины средством спасения будет только вертолет.
Льдина с лагерем станции СП-2 нашлась снова! В поисках ее принял участие вызванный из Ленинграда бывший участник дрейфа СП-2 И. Г. Петров. На льдину был направлен вертолет, и она довольно быстро была обнаружена. Вертолет опустился метрах в пятидесяти от заброшенного лагеря. Сама льдина округлой формы выделялась среди окружающих льдов сравнительно небольшими размерами и грядами торосов. На границе ее с северной стороны громоздились свежие торосы; в западной части, у самых торосов, сохранились остатки лагеря.
Трудно передать волнение, охватившее Ваню Петрова, когда он ступил на лед. Кругом царила тишина, нарушаемая только скрипом унтов по снегу. Как тут все изменилось за эти три года! Оставленные палатки из черных превратились в совершенно белые — выгорели под жаркими лучами полярного солнца. И стояли они теперь не на ровных местах, а, как грибы на ножках, на высоких, почти в человеческий рост, ледяных столбах. Сдвинув одну из палаток с такого «пьедестала», Ваня быстро выяснил причину его появления: лед под палатками был устлан оленьими шкурами, которые и предохраняли его от таяния. Высота ледяных столбов могла служить показателем величины стаивания льда за эти три года. В среднем она составила 160 сантиметров.