Как только я вылез из самолета, мириады снежинок, сверкавших под яркими лучами солнца, ослепили меня, и я не заметил, как попал в чьи-то объятия. Это сзади тихонько подкрались товарищи, прибежавшие меня встречать: молодой ледовед И. П. Петров, океанолог 3. М. Гудкович и начальник радиостанции К. М. Курко.
Я огляделся. Так вот она, наша льдина, наш новый дом под 76°03' северной широты и 166°36' западной долготы! Солнце, в апреле еще невысоко стоящее над горизонтом, освещает бескрайнюю ледяную равнину, покрытую белым снежным ковром. Ослепительно сверкающие торосы отбрасывают длинные тени с холодным синеватым отливом, что придает всему окружающему какой-то сказочный вид.
Поглощенный созерцанием этой красоты, я совершенно не ощущал холода и даже забыл опустить «уши» своей пыжиковой шапки, хотя, как я вскоре узнал, термометр показывал —38°. Ровная площадка, на которую сел самолет, представляла собой замерзшее разводье. Вокруг нее возвышались гряды торосов — следствие происходивших здесь грандиозных сжатий льдов. Когда подвижки прекратились, ледяные поля разошлись, и между ними образовалось разводье шириной 300 метров. Зимой оно покрылось молодым гладким льдом и превратилось в естественный «аэродром», припущенный ровным слоем снега толщиной 5-6 сантиметров.
Но пора приниматься за работу. Нагрузив нарты, мы впряглись в них и отправились в путь. Сначала довольно быстро двигались по ровному льду замерзшего разводья, но, как только достигли первой гряды торосов, отделявших разводье от ледяного поля, пошли значительно медленнее. Полозья нарт и ноги стали глубоко проваливаться в огромные сугробы снега, наметенные возле торосов.
Вскоре, выбившись из сил, мы вынуждены были остановиться. Немного передохнув, отправились дальше. Кое-где приходилось прокладывать путь с помощью кирки и лопаты.
Преодолев последнюю гряду торосов, мы воспрянули духом. Но, увы! Ледяное поле оказалось не более гостеприимным, чем торосы. Пришлось делать большие зигзаги, идти по высоким буграм и перешейкам между замерзшими снежницами — там снега было меньше.
Перевозка грузов продолжалась до поздней ночи, пока усталость не свалила всех с ног.
Своего жилья у нас с Ваней Петровым еще нет, приходится устраиваться на ночлег в одной из двух установленных на льду палаток, чтобы хоть немного отдохнуть до прибытия очередного самолета.
«Неужели уже утро?» — подумал я, просыпаясь от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо. Кажется, всего несколько минут тому назад я, смертельно усталый и замерзший, залезал в свой спальный мешок. И вот уже надо вставать. До чего не хочется вылезать из теплого мешка! Руки и ноги ноют от вчерашней «лошадиной» работы. Сегодня нам предстоит то же самое. Дрожа от холода, натягиваю теплые брюки на гагачьем пуху и выскакиваю из палатки. Мороз —22°. Метет поземка. Все небо покрыто слоисто-кучевыми облаками.
Умывшись водой из снега, растопленного на газовой плитке, и позавтракав, идем к «аэродрому». Груженые нарты так тяжелы, а дорога настолько плоха, что приходится впрягаться в них четверым, а то и пятерым да еще одному подталкивать «воз» сзади. Из-за частых поземок и метелей дорогу никак не удается накатать.
Не прошло и часу, как в воздухе показалась машина. Это был самолет, пилотируемый полярным летчиком В. Н. Задковым. Мы разгрузили его, и на льду выросла новая колоссальная гора самых разнообразных грузов, втрое больше прежней. Весь день прошел в напряженной перевозке, а к вечеру мы с тоской заметили, что количество грузов на аэродроме почти не уменьшилось.
Через несколько дней прибытие одного из самолетов доставило нам несказанную радость. Едва смолк гул моторов, как из раскрытой дверцы самолета на лед стали выскакивать собаки. Вот радость! Нам привезли десять сильных псов, которые так помогут нам при перевозках! Едва собаки оказались на льду, как мы наперебой стали тормошить их. Каждый старался придумать им самую красивую кличку. Нам хотелось окрестить всех десятерых псов одним коротким, но выразительным именем. И вот кому-то пришла в голову удачная мысль называть нашу собачью упряжку по аналогии с названиями самолетов, и псы получили необычную, но очень ласковую кличку ПСИ-10.
Но чтобы управлять упряжкой, нужен умелый и ловкий погонщик собак — каюр. Кого назначить на эту должность? Долго судили-рядили, и наконец Сомов решил, что лучше всех подойдет самый молодой участник дрейфа — Зяма Гудкович. Сегодня, в первый день работы, нашему «каюру» пришлось, конечно, довольно солоно.