— Об этом наслышан.
МакФарлэйн отвернулся от неё и прислонился к поручням, в надежде, что намёк до неё дойдёт.
— Ну, не всем же быть стюардессами на авиалиниях, когда мы подрастаем, верно? — Сказала она.
Пока Амира попыхивала сигарой, МакФарлэйн наслаждался моментом благословенной тишины.
— Эй, знаешь что, босс?
— Был бы признателен, если б ты меня так не называла.
— Но ты и есть босс, разве нет?
МакФарлэйн повернулся к ней.
— Я не просил ассистента. Мне не нужен ассистент. Твоё назначение нравится мне не больше, чем тебе самой.
Амира пыхнула в очередной раз, на лице застыла ухмылка, а глаза были полны изумления.
— Послушай, у меня есть идея, — сказал МакФарлэйн.
— А именно?
— Давай будем делать вид, что ты мне не ассистент.
— Что? Ты меня уже увольняешь?
МакФарлэйн вздохнул, подавляя первую, импульсивную реакцию.
— Нам с тобой предстоит провести вместе кучу времени. Так давай работать на равных, хорошо? Глинну не обязательно знать всё. И мне кажется, что всем нам от этого будет только лучше.
Амира изучала удлиняющуюся палочку пепла, затем швырнула сигару в море. Когда она заговорила, её голос звучал чуть более дружелюбно.
— Я чуть со смеху не лопнула от того, что ты сделал с сэндвичем. Рошфорт помешан на порядке. А как он вышел из себя, покрывшись желе! В общем, мне понравилось.
— Я был убедителен.
Амира хихикнула, и МакФарлэйн бросил на неё взгляд, в глаза, поблёскивающие в полумраке, на тёмные волосы, растворяющиеся в черном бархате вокруг неё. Он увидел сложного человека, который скрывается за фасадом девчонки-сорванца, за маской «парни, я — одна из вас». Увидел — и снова уставился в море.
— В любом случае, уверен, мне не быть добрым приятелем Рошфорта.
— У него нет добрых приятелей. Он лишь наполовину человек.
— Вроде Глинна. Не думаю, что Глинн стал бы мочиться, не просчитав для начала все возможные траектории.
Настало неловкое молчание. Он сообразил, что последняя шутка ей не понравилась.
— Позволь мне рассказать тебе кое-что о Глинне, — сказала Амира. — В его жизни было всего две работы. Эффективные Инженерные Решения. И армия.
Что-то в её голосе заставило МакФарлэйна обернуться и посмотреть на неё.
— Перед тем, как взяться за ЭИР, Глинн был специалистом по разведке в спецназе. Допрос пленных, рекогносцировка по фотографиям, подводные взрывные работы, и всё в таком духе. Командир первого взвода. Сначала служил в ВВС, затем в рэйнджерах.[9] Получил награды за программу «Феникс» во Вьетнаме.
— Интересно.
— Верно, чёрт возьми! — Амира говорила чуть ли не со злостью. — Они отличились в горячей войне. Исходя из того, что говорит Гарза, отношение потерь противника к потерям группы было просто выдающимся.
— Гарза?
— Он был инженером-специалистом в команде Глинна. Второй по званию. В то время вместо того, чтобы что-то строить, он был подрывником.
— Всё это рассказал тебе Гарза?
Амира растерянно помолчала.
— Эли сам рассказал мне кое-что.
— Ну так что же произошло?
— Его взвод попался, когда они охраняли мост неподалёку от камбоджийской границы. Ненадёжные разведданные о расположении противника. Эли потерял всю группу, за исключением Гарзы, — сказала Амира, вытащила из кармана зёрнышко арахиса и расщёлкала его. — А сейчас Глинн руководит ЭИР. И сам делает всю разведку. Так что, Сэм, видишь ли, насчёт него ты, похоже, ошибаешься.
— Кажись, ты многое о нём знаешь.
Глаза Рашель внезапно затуманились. Она пожала плечами, затем улыбнулась. Впечатление страстности спало с неё так же быстро, как и появилось.
— Прекрасный вид, — сказала она, кивая на луч света, исходящий от маяка. Свет колыхался в бархате ночи; их последнее соприкосновение с Северной Америкой.
— Так и есть, — ответил МакФарлэйн.
— Давай поспорим, сколько до него миль?
— Прошу прощения?
— Небольшое пари. Насчёт дистанции до маяка.
— Я не любитель заключать пари. Кроме того, у тебя в рукаве, пожалуй, найдётся какая-нибудь загадочная формула.
— И ты бы не ошибся насчёт этого, — сказала Амира и расщёлкала ещё несколько орешков, забрасывая ядра в рот, а скорлупу швыряя в море. — Ну так что?
— Что, «что»?
— Вот мы стоим на этом месте, направляясь на край света за тем, чтобы раскопать самый большой камень из всех, что когда-либо видели. Ну так что, Мистер Охотник за Метеоритами, о чём ты на самом деле думаешь?
— Я думаю, — начал МакФарлэйн.
Затем замолчал. Он понял, что не собирается позволить себе тешиться надеждой на то, что этот шанс — который, если без экивоков, просто упал с неба — и в самом деле может сработать.
— Я думаю, — сказал он вслух, — что нам лучше спуститься к ужину. Если мы опоздаем, этот наш капитан, небось, прикажет протащить нас под килем. А на танкере это — не шутка.
Они вышли из лифта. Здесь, пятью палубами ближе к двигателям, МакФарлэйн чувствовал глубокую, постоянную вибрацию; хотя и слабая, она не покидала его ушей и костей.
— Сюда, — сказала Амира, направляясь его по бело-синему коридору.
МакФарлэйн проследовал за ней. И смотрел по сторонам, пока они шли. В сухом доке он проводил все дни и даже большую часть ночей в контейнерных лабораториях на палубе, а сегодня отмечено тем, что он впервые попал внутрь надстроек. По его опыту, на кораблях вечно не хватает места, и посудины вызывают клаустрофобию. Но в «Рольвааге» всё, казалось, было построено в совершенно ином масштабе: коридоры широкие, отсеки и общие залы вместительные, с коврами на полу. Заглядывая за двери, он отметил кинозал с большим экраном и сиденьями как минимум на пятьдесят человек, и обитую деревом библиотеку. Свернув за угол, Амира толкнула дверь, и они очутились в офицерской столовой.
МакФарлэйн остановился. Обеденный зал на судне он представлял себе совсем по-другому. Но «Рольваагу» удалось удивить его ещё раз. Столовая представляла собой огромное помещение, протянувшееся через всю баковую палубу. Громадные окна выходили на кильватер, пенящийся в темноте. Дюжина круглых столов, каждый расчитан на восемь человек и покрыт свежей скатертью и живыми цветами. Столы расставлены вокруг центра зала. Стюарды в накрахмаленной форме стояли на своих местах. МакФарлэйн почувствовал себя неподобающе одетым.
Людей уже начало притягивать к столам. МакФарлэйна предупредили о том, что места за едой регламентированы, по крайней мере, поначалу, и что ему следует сидеть за столом капитана. Осмотревшись, он обнаружил Глинна, стоящего у ближайшего к окну стола. МакФарлэйн подошёл к нему по тёмной ковровой дорожке.
Глинн уткнулся носом в небольшой томик, который он быстро опустил в карман, когда они приблизились. Перед тем, как книжка исчезла, МакФарлэйн успел прочесть название: В. Г. Ауден, Избранная поэзия. Ему никогда не приходило в голову, что Глинн может любить стихи. Возможно, он вынес о нём неправильное суждение, в конце-то концов.
— Роскошно, — сказал МакФарлэйн, ещё раз осмотревшись. — В особенности, для нефтяного танкера.
— На самом деле, всё это достаточно стандартно, — ответил Глинн. — На таких крупных судах пространство больше не имеет особого значения. Эти корабли так дорого обслуживать, что они почти не проводят времени в порту. А это означает, что команда торчит на судне в течение долгих, долгих месяцев. Добавь людям толику счастья, и это себя оправдает.
Всё больше людей занимали места за столами, и уровень шума в зале заметно повысился. МакФарлэйн посмотрел вокруг, на группы техников, офицеров корабля и специалистов ЭИР. Всё произошло так быстро, что он смог узнать лишь, быть может, с дюжину из семидесяти с хвостиком человек, которые находились в помещении.
В столовой воцарилась тишина. Когда МакФарлэйн бросил взгляд на дверь, Бриттон, капитан «Рольваага», входила внутрь. Он знал, что это женщина, но не ожидал увидеть настолько молодую — вряд ли старше тридцати пяти лет — и настолько статную. Одетая в безупречную униформу, в морской блэйзер с золотыми пуговицами, в строгую офицерскую юбку, она держалась с природным достоинством. МакФарлэйн отметил небольшие золотые полоски на грациозных плечах. Она подошла к ним размеренным шагом, который излучал компетентность и что-то ещё — возможно, подумал он, железную волю.