— И вам не жаль своих родителей, братьев, сестер? Не жаль жену, детей, если они у вас есть?
— У меня есть дочь, — признался Русанов, опустив голову. — И при других обстоятельствах я любому, кто посмел бы обидеть моих родных, набил бы морду. Но сейчас война. Я солдат. И должен вести себя так, как подобает это настоящему солдату.
— А газета «Правда»? — спросил Мюллер после некоторой паузы.
Русанов горько усмехнулся.
— Московская «Правда», — он сделал ударение на слове «московская», — не станет печатать, что какой-то там капитан сдался в плен немцам. Она печатает информации только о немецких капитанах, которые сдаются в плен.
Мюллер обвел вопросительным взглядом присутствующих.
— Что скажете, господа?
— Большевик! Фанатик! До мозга костей! — выкрикнул один из гестаповцев.
— А вы? — обратился штандартенфюрер к майору Сахарову.
— Он просто дурак, остолоп!
Мюллер укоризненно покачал головой.
— Нет, капитан Русанов — умный человек. И весьма сведущ в том, что происходит в высоких кругах Красной Армии.
— Переводить эти слова, господин штандартенфюрер? — спросил переводчик.
— Конечно, — ответил Мюллер и пристально посмотрел на Русанова. — Я не удивлюсь, если узнаю, что капитан владеет немецким языком и мог бы обойтись без переводчика.
Александр прикусил губу. Еще одна новость! Мюллер считает его человеком, знакомым с высокими кругами армии. Впрочем, возможно, так оно и есть. Разве начальник Украинского штаба партизанского движения генерал-майор Строкач и его заместитель полковник Старинов не являются людьми из этого круга? Разве он, Русанов, не знает, сколько раз Строкач был на приеме у главнокомандующего, сколько раз вызывался на заседание Политбюро и Государственного комитета обороны, где шла речь о развитии партизанского движения, о руководстве отрядами, о помощи партизанам и о требованиях и задачах, стоящих перед ними? Ведь это же благодаря Строкачу шесть партизанских командиров получили звание генерал-майоров. Проклятый Мюллер почувствовал, что он, Русанов, важная для них птица. И не только потому, что они знают, какую должность занимал он в партизанском штабе… «Русанов — важная птица…» Так, кажется, недавно говорил и майор Сахаров. О, как бы он облегченно вздохнул, если бы от него отцепились и считали бы его обычным пленным!
— Говорите, капитан! — прервал размышления Александра Мюллер.
— Я все сказал.
— Жаль, — вздохнул Мюллер. — Тогда мы напечатаем большим тиражом листовку с вашим портретом и сбросим на партизанские леса Украины и Белоруссии. Над расположением ваших регулярных войск.
— Вашей листовке тоже не поверят! — махнул рукой Александр.
— Поверят! Поверят, капитан! Листовка будет называться «Правда о «партизанском движении». Последние два слова в кавычках. Это будет выглядеть как насмешка над вашим партизанским движением…
ПОБРАТИМЫ
В камеру Русанов вернулся, когда узники читали единственное чтиво, что было в крепости, — власовскую газету «Заря». Александр сел на нары, и конвоир освободил его от наручников.
Некоторые узники смотрели на» него сочувственно, но большинство настороженно, с укором и даже презрением. Еще бы! В газете «Заря» напечатано его фото, опубликовано интервью с ним «Капитан Русанов рассказывает…».
— Тебя посадили в нашу камеру как шпиона! — выкрикнул кто-то. — Поэтому и орден не сняли!
— Не надо бросать такие оскорбительные слова, — покачал осуждающе головой Павел Адольфович. — Вы же грамотные люди и хорошо знаете, что подобные показания немцы могут напечатать от имени любого из нас. Вы прочитали хоть что-нибудь про невидимые мины, которыми партизаны подрывают эшелоны, слава о которых дошла и до нашего «каменного мешка»? О тактике отрядов и численности партизан прочитали?..
— А ведь верно. Это — провокация…
— Мы верим тебе, Русанов!
— Вот это другой разговор, — улыбнулся Колеса. — А чтобы капитан не сомневался в нашем к нему уважении и сочувствии, давайте изберем его старостой камеры «Восемьдесят». Кто «за»?
Почти все узники подняли руки.
— Итак, капитан Русанов староста нашей камеры, — подвел итог голосования Колеса. — Уверен, что с его кандидатурой согласится и комендант, ведь наш капитан, благодаря власовской «Заре», стал теперь известной личностью! — с горечью в голосе сказал Павел Адольфович. — Что молчишь, Саша?
— Говори, Русанов!