Это приветствие написал Русанов. Мы были удивлены: где он достал картошку?
В ночь накануне Первого мая во дворе тюрьмы вдруг раздался выстрел. Всполошилась вся охрана. Утром мы узнали, что охранник заметил дым, идущий из окна камеры Русанова, и выстрелил. Начальник тюрьмы немедленно вызвал Александра Дмитриевича и потребовал от него объяснений.
— Ничего особенного, — сказал Русанов. — Я вот уже две недели варю картошку и передаю друзьям…
Начальник тюрьмы был ошеломлен.
— Откуда картошка? И как вы умудрились ее варить?
Русанов не собирался скрывать секреты этой по-настоящему партизанской операции. Каких-то двух-трех минут, пока конвоир выкурит сигарету, погреется на весеннем солнышке, было достаточно, чтобы он прыгнул в яму около столовой и набрал в карманы картошки. Конвоир грелся на солнце, а Русанов уже отряхивался возле него.
Потом он достал жестяную банку из-под консервов, нашел кусок проволоки и смастерил спираль. В тот же день в его камере заработала электроплитка. Ночью Александр Дмитриевич варил картошку, а днем отсыпался.
В ту ночь Русанов крепко заснул. Дно ржавой банки, в которой находилась свеча, прогорело, вспыхнули немецкие и власовские газеты, из окна камеры повалил дым.
Начальник тюрьмы, выслушав объяснения Александра Дмитриевича, закричал на вахтманов:
— На фронт! На фронт вас, твари!
Те дрожали от страха. А Русанов спокойно сказал:
— Правильно, господин оберст! Вашим тюремщикам не мешало бы понюхать пороху. Но в данном случае они не виноваты. Виноват я сам!..
— Партизан! — закричал оберст. — Это все ваши штучки, капитан! — И вдруг захохотал: — Майн гот! Фабрика-кухня в камере-одиночке! — Оберст достал пачку сигарет и отдал их Русанову. — За русскую находчивость!
Александр Дмитриевич забрал сигареты и раздал их товарищам. И хотя эти сигареты были из эрзац-табака, все же мы курили их с наслаждением и от души смеялись над вахтманами и оберстом.
Как всегда, утром Первого мая, подтянувшись к решетке, я посмотрел на тюремный двор. Зеленела трава между камней. Щебетали птицы. Вдруг я услышал знакомую песню:
Это пел Русанов. Он часто встречал утро какой-нибудь песней.
— Привет, капитан! — крикнул я.
— С Первомаем, Михаил! С праздником вас, друзья! — ответил Русанов и, откашлявшись, продолжил: — Кипучая!..
— Могучая!.. — подхватили мы.
— Никем не победимая, страна моя, Москва моя!.. — донеслось с третьего и четвертого этажей.
К горлу подкатил комок. На рукав тюремной пижамы упала слеза. Мое душевное состояние в те минуты могут понять до конца только люди, которые мыкали горе на чужбине.
Через несколько часов нас вывели на прогулку. Мы, советские пленные, узники тегельской тюрьмы, хорошо знали друг друга и на прогулке всегда держались вместе. Среди нас были и подпольщики из группы татарского поэта Мусы Джалиля. Большинство узников-иностранцев тайком от охраны приветствовали нас. Из окон многих камер нам махали руками.
В этот день мы узнали, что фашистских оккупантов уже прогнали из Крыма. Новость была настоящим праздничным подарком всем узникам Тегеля. Кто-то вполголоса подал команду:
— Тверже шаг!
И мы, как на параде, стали идти в ногу. На весь двор раздался возглас:
— Да здравствует Первое мая!
Мы все, как один, повернули головы на голос. Это приветствовал нас из окна шестой камеры капитан Русанов. Мы видели, как он приник к решетке и улыбался.
— Смелее, друзья! Уже дрожат стены третьего рейха! Скоро победа! Будет праздник и на нашей улице!..
Охранники стали нас бить и загонять в камеры.
В камере я развернул пакетик, переданный мне одним иностранцем во время прогулки. В нем было три сигареты, кусочек хлеба и обрывок серой бумаги: «Дорогой друг! Поздравляем с праздником Первого мая!..» В это время щелкнул замок: пора выносить парашу.
В коридоре я остановился. Здесь стоял уборщик Николай. Пока охранник открывал соседние камеры, Николай шепотом сказал мне:
— В параше будет подарок от Русанова. Потом передашь соседу…
Через полчаса я взял чистую парашу и поставил в камеру. Дверь закрылась. Когда в коридоре стихли шаги, я поднял крышку. На дне лежал пакет. Это была немецкая газета. Развернул ее и глазам своим не поверил: между страниц вложена «Правда».
У меня перехватило дыхание, задрожали руки. Трудно передать то, что я чувствовал. Газета поступила из подпольного комитета. И Русанов с большим трудом сумел достать ее через немецких коммунистов.