На российской базе под таким вот названием, обустроенной на острове Земля Александры, отряду «Шельф» пришлось несладко. Бойцы майора Брига должны были освободить заложников, захваченных террористами на самой базе, оснащенной по последнему слову техники и способной выдерживать осаду несколько месяцев. Вдобавок им пришлось брать штурмом секретный бункер с ядерным оружием, направленным в сторону некой иностранной державы.
Что может быть серьезнее предотвращения ядерной катастрофы? Вот что подразумевал Тол.
Прежде чем ответить, Бриг задумался. В какой-то степени Тол прав. Ну, подорвут америкосы российский авторитет. Лишат нас монополии на Северный морской путь. Ведь никто от этого не умрет. Ни с нашей стороны, ни в других государствах.
Так почему же он, Бриг, оценил новую задачу как сверхважную, поставил ее выше ядерной войны? Ответ на вопрос, заданный самому себе, отразился на лице командира. Все сомнения сразу ушли. Он готов был держать ответ перед своим отрядом, объяснить собственные чувства, гнев и даже ярость.
– Ты прав, Тол. Новая задача куда важнее, – сдерживая эмоции, рвущиеся наружу, ответил Бриг. – Это дело куда более серьезное, чем предотвращение ядерной катастрофы. Оно важнее Варандейского терминала, где пакостники-датчане пытались взорвать нефтяную платформу, выставить Россию развалиной, не способной владеть своим собственным черным золотом. Важнее Гаккелевского хребта с его несметными залежами горючего газа и уникальной технологией его добычи, кражу которой мы с вами предотвратили. Важнее других задач, которые мы когда-либо вместе выполняли, и, быть может, всех последующих задач, какими бы они ни были. Прежде чем перейти к деталям, я объясню вам, что наши заморские друзья на этот раз задумали сотворить с нашей страной, государством, правительством, а по сути с народом!
Как ни старался Бриг, а его негодование все же нашло выход. На последней фразе голос майора сорвался, ладонь сжалась в кулак, тот взлетел над столом и с шумом обрушился на ни в чем не повинную столешницу. Графин с водой, стоявший на подносе, подскочил, пустые стаканы, окружающие его, жалобно звякнули.
Бриг не обратил на это ни малейшего внимания. В голове у него разворачивалась картина грядущих событий и их последствий. Тех самых, на которые надеялись персонажи, жаждавшие опустить в глазах мировой общественности его страну.
Бойцы притихли, ожидая продолжения. Никто, даже баламут Тол, не проронил ни слова. Они впервые видели своего командира в такой ярости, тщательно скрываемой, оттого еще более устрашающей.
– Ты спрашиваешь, что может быть важнее, чем ядерная катастрофа, не сумей мы ее предотвратить? Резонный вопрос. Он требует ответа. Но сначала я спрошу тебя, Тол, насколько ты гордишься своей Родиной, дорожишь ее народом? Не русским, нет. В нашей стране национальности настолько густо переплелись между собой, что и сам черт не разберет, какой крови в нас больше. Так насколько, Тол? Готов ли ты отказаться от всего того, что наши предки называли национальной гордостью? За что наши деды и прадеды кровь проливали, защищали Отечество от разномастных захватчиков, так и прущих на вольготные русские земли? Высокие слова, верно? Национальная гордость, исторические корни, непобедимая Русь. Кто бы мог подумать, что от нас с вами будет зависеть, удержится ли статус непобедимого за нашим народом? – Бриг ненадолго замолчал.
Тишина в комнате стала осязаемой. Вздумай кто, и ее можно было бы ножом резать, прямо как сливочное масло, чуть подтаявшее на летнем солнце.
– Кажется, я отвлекся. – Бриг усилием воли заставил свой разум вынырнуть из тягучей трясины гнева.
Его взгляд приобрел осмысленность.
Дальше он говорил тоном, привычным слуху бойцов:
– Ситуация такова. Послезавтра начнутся ежегодные межгосударственные учения поисково-спасательных отрядов Норвегии, России и США. Есть информация, что некие структуры американской стороны готовят диверсионный акт в отношении нашей страны. Он будет направлен на срыв учений, дискредитацию России в глазах мировой общественности и Арктического совета. Таким вот образом американцы хотят получить союзников в вопросе лоббирования решения относительно присвоения международного статуса Северному морскому пути. Они желают отнять у России то, что принадлежит ей по праву, прилюдно унизить ее, выставить нас этакими жалкими человечишками, не способными даже в условиях учебной обстановки овладеть ситуацией. Пусть всем станет ясно, что государство, не способное позаботиться о безопасности Северного морского пути, не имеет права им владеть. Вот как-то так.