- Ты имеешь в виду, что мы не дадим забыть, - напомнил Адам и подозвал меня к себе.
- Именно это я и имела в виду, - ответила я, улыбаясь и охотно поддалась, когда он притянул меня к себе и усадил на колени.
Вечером я уединилась в саду и зажгла огонь. Адам хотел позже присоединиться ко мне, а пока я наслаждалась моментом тишины, после того как Лоренц, Лиана и Ширли провели весь день у меня. Они собирались отпраздновать большой успех нашего мероприятия в «Гостиной Шенефельде» с Кимом Гёрнером. Лоренц даже расчитывал встретиться с Константином Кронвортом, но я горячо надеялась, что он всю ночь будет заниматься новым обликом Тенненбоде. Кроме того, я не чувствовала себя нстолько хорошо, чтобы идти развлекаться.
Завтра утром нужно будет снова рано вставать. Из-за политических беспорядков лекции сегодня отменили, но завтра снова всё пойдёт по нормальному руслу, ну, не совсем.
Адам хотел осуществить свои намерения и объявить всему миру о том, что мы пара, а я всё ещё не знала, действительно ли должна это приветствовать. Может быть я смогу убедить его отложить ещё ненадолго это публичное признание.
В этот момент я услышала тихий шелест в саду.
- Не пугайся,- тихо прошептал тоненький голосок.
- Дульса? - удивленно спросила я.
- Да, - робко ответила она, словно извиняясь за свое появление.
- Я рада, что ты здесь, - сказала я. - Садись рядом со мной! - я ещё хотела спросить, как она себя чувствует, но почему-то вопрос застрял в горле. Как же ей себя чувствовать? Два дня назад она потеряла сестру.
- Дома сейчас просто невыносимо. Я рада, что завтра в Теннебоде снова начнутся лекции. Скорее всего, я вообще перееду в Акканку.
- Что случилось? - спросила я.
- Моей маме нехорошо, она убита горем. Всё ещё намного хуже, чем обычно. Отец и я решили сегодня, что дадим ей клубневые ягоды. Иначе она не вынесет больше ни дня. Мы боимся, что она совершит самоубийство, - Дульса положила подбородок на колени. - Твоя бабушка сейчас как раз у нас и всё подготавливает.
- Мм, - ответила я.
Я не знала, как на это смотреть, приветствовать или нет, ведь я не могла судить, насколько действительно плохо чувствует себя мать Дульсы.
- Собственно, почему Сесилия никогда не разговаривала? - спросила я, после того, как мы какое-то время сидели молча.
Дульса сжала губы, уставившись в мерцающее пламя небольшого костра перед нами.
- Мы были не просто двойняшками, Сельма, - в конце концов тихо сказала она, когда я уже думала, что она не ответит.
- Я знаю, вы были магической парой, - осторожно произнесла я.
- Я не это имею ввиду. Мы были тройняшками.
Это слово какое-то время висело между нами, пока до меня дошло.
- Тройняшками? - недоверчиво повторила я.
- Именно. У нас была сестра. Её звали Джулия. Её похитили Морлемы.
- Девушки ещё живы, - выдохнула я. - Бальтазар похитил их и держит в плену. Он стёр их воспоминания и использует в качестве рабов.
- Откуда ты это знаешь? - недоверчиво спросила она, и я не могла винить её за сомнения.
- Очень просто, он сам рассказал мне, - ответила я.
- Это значит, что Джулия ещё жива? - Дульса твёрдо посмотрела на меня, в её глазах пылал невероятно интенсивный огонь.
- Скорее всего, - ответила я. - Не важно, чего это будет стоить, Дульса. Я помогу тебе найти её.
Я просто пообещала ей это, потому что думала, что смогу таким образом компенсировать потерю, которую перенесла Дульса.
- Всё не так просто, - к моему удивлению ответила Дульса.
- Я не понимаю, - растерянно ответила я.
- Ты и не сможешь, потому что ничего не знаешь о бремени нашей семьи. Наша сестра Джулия была не простым ребёнком, в ней было что-то плохое, даже если нельзя так думать и говорить. Она убивала животных ради забавы, не понимая, что в этом ужасного. Насколько я себя помню, она мучила Сесилию и меня и неоднократно причиняла нам боль во время игры. Скоро она поняла, что ей просто нужно сказать, что это случилось нечаянно, и моя мать её прощала. Тогда я ненавидела её за это, но теперь начинаю постепенно понимать, что матери ничего другого не оставалось. Ведь Джулия её дочь, точно так же, как Сесилия и я. Она не могла её ненавидеть, поэтому всегда прощала. С каждым годом становилось всё хуже, а её злые поступки всё более нелепыми. Мы не могли спокойно спать, потому что всегда боялись, что она придёт ночью в нашу комнату и подожжёт нам волосы. Незадолго до нашего шестнадцатилетия её похитили Морлемы. Для меня это было освобождением, но мама и Сесилия не смогли с этим справиться. Моя мама впала в депрессию и утянула за собой Сесилию. Однажды она поведала мне, как сильно ей стыдно за то, что она радуется, что Джулия исчезла. С того дня Сесиля больше не разговаривала. Внезапно она стала намного ближе к матери, чем ко мне. В глубине души я думаю, что Сисилию мучило то же чувство вины, та же противоречивость чувств между радостью и стыдом. Она вместе с мамой замкнулась в себе, провалившись в депрессию, и спираль с каждой годовщиной, проходившей с исчезновения Джулии, опускалась для обоих всё ниже.
- Господи, - сказала я.
- Я знаю, - сказала Дульса. - Моя бабушка была единственная, кто говорил об этом вслух. Но с тех пор как она умерла, все стало намного, намного хуже.
- Мне очень жаль, - ответила я.
- Не нужно нас жалеть, ты же не виновата, никто не виноват.
- Будет лучше, если вы дадите матери клубневых ягод, чтобы она успокоилась.
В ее случае, наверное, действительно лучше просто все забыть.
- Да, - сказала Дульса, растягивая слова. - Я еще должна извиниться перед тобой.
- За что?
Я удивленно взглянула на нее.
- Это я подсунула вам гройзель-крыс в жилую башню.
- Ты?
Я в ужасе посмотрела на нее, вдруг вспомнив все неприятности со Скарой, всеобщее волнение и страх, что за нами следит палата сенаторов.
- Прости. Я заметила в какой эйфории пребывал Адам, а если боец Черной Гвардии так реагирует, значит ты должна была передать ему ключ к абсолютному успеху в битве. Но ты не хотела ничего рассказывать, а я не хотела настаивать. Гройзель-крысы сообщили мне о твоих заметках.
- Поэтому ты могла так необыкновенно хорошо сражаться, - заключила я тонким голосом.
Но могла ли я упрекать Дульсу?
- Ничего страшного, - вздохнула я. - Благодаря тебе наша жилая башня стала одной из самых хорошо защищенных от прослушивания комнат в Тенненбоде.
Дульса улыбнулась, и мы ещё только молча смотрели на пламя небольшого костра.
Эпилог
Нежные поцелуи Адама щекотали мой затылок, посылая по коже чувственную дрожь.
- Пора выходить, - тихо сказала я, всё же имея ввиду совсем другое.
- Пока ещё нет, - ответил Адам низким голосом с хрипотцой, обхватив меня рукой за талию.
Когда его руки обняли меня, я с наслаждением вздохнула. Громкая музыка, которая внезапно проникла в мою комнату, заставила меня вздрогнуть.
- Нет, пора, - слегка повернувшись, я выбралась из его объятий, и изумрудно-зелёное, бальное платье тихо зашуршало, следуя за моими движениями. - Хотя это и была идея Лоренца устроить бальную ночь в нашем саду, чтобы наконец отдать должное платьям Гизеллы Верпочи, к тому же он всё организовал, но в каком-то смысле мы здесь, в Каменном переулке, хозяева, и не должны отсутствовать в нашу первую бальную ночь.
- Полчаса раньше или позже - наверняка никто не заметит, - Адам снова подошёл и начал нежно и медленно целовать меня от плеча к затылку. Я вздохнула, мечась между двух огней. - В последнее время ты такая аккуратная, что это меня пугает. Ты посетила каждую лекцию и каждый семинар, что проводились. Ты сдала все экзамены и получила лётные права. Даже профессор Пошер признал сегодня утром твои достижения, что можно считать уже почти похвалой.
- Да, - ответила я. - Профессор Пошер оказался твёрдым орешком. Но это был последний экзамен перед летними каникулами, и только это имеет значение.
- Просто ты боишься, что кто-то тебя осудит, потому что ты скоро официально будешь сидеть, есть и спать рядом со мной, - мрачно сказал он, и я увидела, как слегка надулись его ноздри.