Моя единственная возможность недолго выстоять против мужчины - это скорость.
Вот я и прыгала вокруг него сумасшедшей белкой. Ключевое слово - недолго. Скоро я спекусь, он подловит меня на неверном движении, и одной княгиней на земле станет меньше.
Сбоку слышались азартные крики. Троица ожидаемо перешла в атаку, приканчивая оставшихся в живых гвардейцев. Только чувствую, мне не продержаться до их подхода.
Я открываюсь. Грубо, намеренно. Профессионал бы не купился, но военных не учат такой тактике. Да, и не нужна она в бою, когда вокруг столько мяса, что не до изысканной битвы.
Гвардеец рвется вперед, стремясь быстрее прикончить надоедливого юнца. Я изгибаюсь назад, пропуская лезвие над собой. Шапка слетает вниз. Время замирает. Я вижу расширяющиеся от удивления зеленые глаза, затем в них появляется осознание боли, а мой меч уже торчит из его груди. Ему хватает сил отшатнуться, опуская лезвие прямо на меня. Я падаю, уже в полете осознаю, что ухожу недостаточно быстро, и боль обжигает бедро, рассеченное его мечом.
Мох пружинит и падать мягко. Я понимаю, что надо встать, добить, что противник может только ранен и не собирается сдыхать, хоть и выглядит паршиво с побелевшим лицом и торчащим из груди мечом. Но на меня нападает паралич. Рука только сейчас осознает, что есть большая разница воткнуть меч в манекен, наполненный деревянной стружкой или в живого человека, у которого плоть под ударом сопротивляется совсем по-другому, чем сухая стружка.
Я с ужасом вижу, как он качается, пытаясь удержаться на ногах, а в зеленых глазах уже появляется предсмертная пелена. У меня внутри все сжимается от спазма. Я убила. Только что своими руками зарезала живого человека. Как свинью, как кролика. Раз и…
Гвардеец медленно поворачивает голову, находит меня взглядом, и что-то страшное мелькает в его глазах. Он сплевывает кровь и говорит так тихо, что я скорее угадываю по губам, чем слышу:
- Ведьма!
Зря он так… прямо. Куда-то исчезают предыдущие мысли о совершенном убийстве. Я встаю и без всякого содрогания вытаскиваю свой ведьменский меч из его поганой груди. Гвардеец дергается от боли, в его глазах мелькает ненависть, а затем он мешком оседает на мох и затихает уже навсегда.
И сразу становится тихо. Нет, вокруг полно звуков, я слышу горячий шепот ребенка, успокаивающие ответы взрослого, тяжелое предсмертное дыхание раненного, и чавкающий звук лезвия, обрывающий это дыхание. Но звуков боя больше нет. Он закончен. Постепенно оживает лес, и робко пробует первые ноты на сосне пичужка.
Бросаю взгляд в сторону холма.
Он стоит в положенных по протоколу трех метрах, словно мы не на залитом кровью холме, а на светском балу. Два незнакомых человека, не представленных друг другу.
- Вы прекрасно сражаетесь, … госпожа, - он колеблется лишь мгновенье, но не ошибается. Его лицо не кажется мне знакомым. Седые виски, тяжелый взгляд. Младший аристократ, служащий мечом более знатному родственнику? Бастард?
Какая разница. Мы посреди леса, только что уничтожили отряд гвардейцев, что само по себе тянет на приличный срок или сразу на смертную казнь. Я в бегах, они тоже.
Поискала взглядом трилби.
- Ваша? - он протянул зеленую шапку.
Поблагодарила кивком.
По ноге потекло что-то теплое. Кровь. Надо перевязать, но чем? Положила ладонь на рану, ощупала. Уф… неглубоко. Рассечена кожа, мягкие ткани, но ничего серьезного не задето. Отняла ладонь - вся в крови.
- Вы ранены?
Как будто это не заметно?
- Возьмите, - мужчина протянул шейный платок - белый и довольно чистый, - я одел его сегодня утром, - подтвердил он мои надежды о чистоте ткани. Подошел, подавая платок.
Я взяла. Затянула потуже, перекрывая кровоток. Нога пока не болела, но как только шок пройдет, меня ждет масса «приятных» ощущений.
- Дядя Пьетро! - детский голосок отвлек нас обоих. С холма бегом спускался мальчишка. Льняные кудри развивались на бегу, на детском личике, слишком серьезном для малыша, выражение тревоги.
Он естественно обернулся, а я…. Быстро подобрала револьвер, сунула за пояс и, прихрамывая, зашагала прочь.
- Госпожа! - оклик застиг меня метрах в пяти от поляны. Оглянулась.
Он поклонился, и мне опять представился прием, зал, наполненный свечами, драгоценностями, бальными платьями и костюмами.
- Я ваш должник.
Его взгляд сказал многое. Я могу остаться, если захочу. Они не будут против моей компании, и даже рады лишнему мечу, но настаивать не станут.