— Ты, конечно, хороша, но на сегодня мой боец отвоевался, — приминая коленями трухлявую древесину, воин подался назад. — Ему и так было непросто сражаться после всей выпитой браги…
— Твой боец хочет покинуть поле боя, — вкрадчиво заговорила девушка. — Знаешь, как поступают с дезертирами? — она кольнула вставшего мужчину строгим взором. — Знаешь… Но я сделаю тебе одолжение: спасу твою честь.
Наползшие из ниоткуда тени сковали наёмника, словно ремни. Он рухнул навзничь безвольным бревном. Над удивлённым лицом Гаррета навис лик Хризальтеры, и чёрные пряди защекотали обветренные щёки воина. Из лукаво изогнутых губ девушки на миг показалось круглое остриё — кончик гвоздя, сделавший её похожей на змею. Затем он вновь пропал в недрах ухмылки.
— Догадываешься, что будет дальше? — распутница хитро прищурила глаза.
Гаррет замычал, с удивлением осознав, что какая-то незримая сила не даёт ему открыть рот.
— Всё ради тебя, милый…
Хризальтера наградила головку члена страстным поцелуем, в завершении которого вытолкнутый языком гвоздь вошёл в плоть через естественное отверстие, а потом, при помощи большого пальца, пронзил мужское достоинство до основания, уподобившись железному стержню, — душераздирающий вопль наёмника вырвался из ноздрей громким мычанием. Девушка же с улыбкой смотрела на украшенный блестящей шляпкой член, что пульсировал и набухал, как почки деревьев по весне.
— Не правда ли, восхитительно? Теперь твоему бойцу не избежать сражения… — она ловко оседлала воина, отчего его красное, вспотевшее лицо исказила гримаса боли. — Ты готов к бурным скачкам? Полагаю, готов… — Хризальтера погладила мускулистую грудь глухо голосившей жертвы. — Что это, если не стоны вожделения? Поехали!
Полумрак сарая наполнили немые завывания и сладостные вздохи. Заглянувшие в щели лучи заката скользили по обнажённому женскому телу. Оно поднималось и опускалось. Сначала плавно, подобно кузнечным мехам. Затем всё быстрее и агрессивнее — словно забивавший гвоздь молоток.
Не меньше десяти минут, пока наёмник корчился в муках, девушка млела от блаженства. Наконец она страстно застонала и, покачиваясь, встала. Ощутив спавший паралич, Гаррет резко перевернулся и на четвереньках рванул к выходу. Однако уже через секунду застыл статуей с позорно спущенными штанами.
— Идеально… — довольно проговорила Хризальтера. — Знаешь, будет неправильно отпустить тебя, не объяснив, что такое по-настоящему грубо и глубоко… — она обошла тяжело дышавшего наёмника и взяла приставленное к стене оружие. — Какие гладкие ножны…
Гаррет с ужасом наблюдал, как девушка облизывает их конец, а затем с коварной улыбкой удаляется из зоны видимости.
— Я чувствую твоё напряжение… — Хризальтера ласково погладила волосатый зад. — Не нужно бояться, милый, — зажав рукоять меча между бёдрами, она опустилась на колени с ножнами наперевес. — Расслабься и получай удовольствие.
Толчок — дыхание воина спёрло от боли. Казалось, внутренности напрочь смял таран. Однако завопить не удалось: голосовые связки молчали, словно струны лютни, закончившей свой век у старого барахольщика.
Подавшись назад, девушка чуть обнажила клинок, а затем снова вогнала его в ножны, отчего те ещё глубже вошли в тело. Без устали лязгая сталью, она вбила их почти на треть и вдруг замерла.
— Почему ты дрожишь? Это от наслаждения? — осторожно попятившись, Хризальтера вытянула меч из ножен, потом встала. — Повернись! — придерживая рукой зажатое между ног оружие, приказала она.
Околдованный наёмник без промедлений развернулся к ней лицом, пунцовым, будто дикая бегония. По щекам градом катился пот, а сопли склизким водопадом пересекали дрожащие губы.
— Можешь говорить…
— Не надо… — с трудом забормотал Гаррет. — Не убивай… Я всё понял…
— Пощади меня, госпожа… — назидательно промолвила девушка. Она сверху вниз глядела в испуганные глаза, поглаживая ладонью блестящий клинок.
— Пощади меня… госпожа… — смиренно повторил тот.
— Я буду верно служить тебе… — с ядовитостью плюща улыбнулась Хризальтера и приблизила меч к небритому подбородку.
— Я… — губ воина коснулось холодное остриё, — буду верно служить тебе… — горячее дыхание покрыло металл мимолётной шалью, белёсой, словно утренний туман.
— До конца своих дней.
— До… — Гаррет запнулся, увидев, как зрачки девушки вдруг стали горизонтальными, а гладкий лоб увенчали торчащие вперёд рога: дугообразные, с обращёнными к потолку кончиками. Изумлённый взгляд скользнул на углы сложенных крыльев, что кожаными пиками темнели над хрупкими плечами. — Д-до конца… с-своих дней… — пролепетал побледневший наёмник.