— Как он? — Спросил Аркус, Брата Гамута.
— Все еще жив, — ответил монах, раздраженно глядя на ревущий огонь.
Аркус кивнул и бросился обратно к большой деревянной двери аббатства, место, где он выглядел таким потерянным и застывшим всего несколько минут назад. Пламя вырывалось из блестящих углей, которые горели черным в оранжевом свете. Он нахмурил брови, широко раскинув руки, и хлопнул в ладоши. Лед покрыл камни и тут же растаял. Еще один хлопок и ещё больше тающего льда.
Аркус упал на колени в грязь, его ладони ударили по нагретой земле, когда он немного приподнялся, было видно, что дышал он с трудом.
- Просто нужно время, — сказал он. — Сложнее, чем я ожидал.
- Скорее всего, ты перегрелся, — сказала я. — Когда я мокрая или замерзла, мой дар ослабевает. То же самое должно быть и у тебя, когда твоя кожа слишком горяча. Ты был рядом с огнём слишком долго.
Он издал уклончивый звук. Я решила, что это будет как можно ближе к согласию, которое я хотела получить. Я помахала монаху, который бежал вперед с ведром воды.
- Подождите, — позвала я, хватая ведро, когда он остановился. — Принеси, пожалуйста, больше воды. Сюда, для меня.
Повернувшись, я вылила содержимое ведра на Аркус. Он ахнул и стряхнул воду с рук.
— Что ты делаешь? — возмутился он.
- Охлаждаю тебя. Ах, еще одно ведро. Хорошо. Я вылила очередное ведро воды на него.
- Хоть я и ценю твою помощь, не нужно топить меня.
- Хорошо, тогда делай сам. — Я вручила ему третье ведро от одной из сестер.
Взглянув на меня, он вылил его себе на голову, затем встал и двинулся обратно к горящим дверям, хлопая в ладоши и отбрасывая лед. Казалось, бушующее пламя будет пожирать церковь и весь монастырь пока нечего не останется. Но, постепенно, лед оставался все дольше и дольше на раскаленных камнях. Он швырнул облако холода, которое со свистом пролетело по коридору, и пламя отступило, выдохнув клубы дыма.
Через несколько минут все было сделано. Огонь прекратился. В тишине эхом раздался хор кашля. Один из монахов принёс откуда-то факел и подошел к Брату Тислу вместе с другими монахами, которые с беспокойством смотрели на него. Я стояла в сторонке от них, желая, чтобы я могла сделать больше.
Мужчина повернулся ко мне лицом, его кустистые брови сдвинулись вместе, а круглое лицо скривилось. Я узнала его, он вместе с Сестрой Пастель приносил мне ванную на следующий день после моего приезда. — Ты прошла сквозь огонь. Ты — Огнекровная!
Все мое тело заполнилось необходимостью бежать, страх заполнил мои мысли и сдавил горло.
- Она — беженец, Брат Лэк, — сказал Аркус, переходя от Брата Тисла туда, где я изо всех сил пыталась устоять. — Мы предложили ей дом, потому что ее был уничтожен. Ее кровь не имеет значения.
Я взглянула на Аркуса. Он защищал меня?
Брат Лэк повернулся к нему. — Она представляет опасность для аббатства и всех в нем. Каждое слово было сказано с силой гвоздя, вбитого в дерево. — Она — Огнекровная и, кроме того, преступница. Когда вы привезли ее, у нее была цепь на лодыжке. Я сам видел!
- Она является не большей преступницей, чем любой другой из сотен несчастных Темпезиан, которые пытаются защититься от нападок.
- А как насчет гнева короля, когда наше преступление будет обнаружено? — потребовал объяснений Брат Лэк.
Слабый голос, наполненный негодованием, раздался за его спиной. — Вы забыли о цели нашего ордена? Исцелять больных и предлагать убежище гонимым.
Все двинулись, чтобы собраться вокруг ослабленного Брата Тисла, когда он чуть приподнялся, перед тем как поддался кашлю.
Аркус присел на корточки и осторожно взял его за плечо. — Спокойно, не торопись мой друг. Ты вдохнул много дыма.
Брат Лэк продолжал смотреть на меня так, словно я была змеёй, готовой ужалить. — Возможно, она преследуется по уважительной причине. Возможно, боги наказывают ее за ее грехи. Напоминаю, я приехал с юга. У меня был опыт с людьми Огненной Крови. Они представляют собой опасную, изменчивую, ненадежную натуру, без приверженности ценностям, которыми мы дорожим.
- Вы забываетесь, — предупредил Брат Тисл, тяжело дыша. Его обманчиво мягкий тон, заставлял волосы встать дыбом на моих руках. — Ее единственный грех — быть Огнекровной, а это не грех вовсе. Он закашлялся несколько раз и продолжил. — Если сострадание настолько претит вам, возможно, я должен поставить под сомнение вашу преданность принципам нашего ордена.
- Мою преданность? Я посвятил свою жизнь ордену. Я лишь предлагаю сохранить чистоту этого святого места. Тот факт, что вы привели Огнекровную…