— Убили его.
— Где? Когда?
— Где и когда? А кто убил, почему не спрашиваешь?
— По-вашему, это я его убил?
— Ты сам это сказал…
— Я могу сказать только то, что было. А убивать я никого не убивал…
Я рассказал, как получил заказ на Воротникова, как исполнил его, и что из этого потом вышло. Девяткин слушал внимательно, не перебивал, и все это время выматывал мне душу своим ментовским взглядом.
— Значит, ты частным детективом работаешь? Самому не смешно? — наконец спросил он с каверзной усмешкой.
— А что здесь такого?
— Ты же квартиры чистил, срок мотал, судимость у тебя.
— И что, уже не человек?
— Федот, да не тот.
— Учтите, разговор записывается, — соврал я.
— Не понял, — нахмурил брови Девяткин.
— Я неверных супругов на чистую воду вывожу, камеры у меня, «жучки», «клопы», прочая живность. Я и свою квартиру на прослушку поставил, так, чисто для прикола. А вы меня тут по признаку судимости дискриминируете, в гражданских правах ущемляете. Я патриот, в европейский суд жаловаться не стану, но прокурору «телегу» накатаю.
— Все сказал?
— Нет, еще не выразил опасение по поводу того, что вы попытаетесь списать на меня чью-то вину. Ну да, я же срок мотал, на меня теперь можно все что угодно списать. Разве нет?
— Хватит паясничать, Старостин, — неприязненно поморщился капитан. — Лучше скажи, как ты в квартиру проник?
— Во-первых, я не паясничаю, а говорю конкретно по существу. А во-вторых, дверь была открыта.
— Настежь? — хмыкнул участковый.
— Почему настежь? Слегка приоткрыта. Видно, Воротников с прошлого раза забыл ее закрыть.
— С прошлого раза? А когда прошлый раз был?
— Позавчера. Я его выследил, подвел к дому, довел до квартиры, вернулся в машину. А вчера с камерой подъехал…
— Дверь была открытой? — с подначкой спросил Девяткин.
— Мы не на рынке, и я по два раза не повторяю, — отрезал я.
— Ух ты!
— Ух я! Если вам что-то не нравится, я могу отказаться отвечать на ваши вопросы. Имею право.
— Действительно, право ты имеешь. Как хочешь, так его и имеешь. Захотел дверь в чужую квартиру выставить, пожалуйста, не вопрос. Что ж, теперь право будет иметь тебя.
— Это вы про какую квартиру говорите?
— Про ту, в которой Воротникова убили.
— А кто такой Воротников?
Девяткин с кривой усмешкой посмотрел на меня, переглянулся со своим напарником и только тогда сказал:
— Может, хватит ломать комедию?
— Кто такой Воротников? — совершенно серьезно спросил я. — Если у вас что-то на меня есть, говорите, а если нет, то я забираю свои слова обратно.
— Наследил ты, Старостин, пальчики свои оставил.
— Ну вот, уже конкретный разговор, а то ходите вокруг да около, тошнить от вас начинает… А что телохранитель Воротникова говорит?
— Так нет его, вместе с хозяином убили.
— Вы это серьезно?
— Да нет, пошутить к тебе зашли.
— А с Катей что?
— С Катей? С какой Катей?
— Да что я вам тут рассказываю!
Я резко поднялся со своего места, и напарник Девяткина выдернул руку из-под полы, направил на меня ствол.
— Сидеть!
Возражать я не стал и покорно вернулся на место. Спасибо, что мордой в пол не ткнули.
— Я вам записи покажу, с кем Воротников зажигал…
— Посмотрим, обязательно посмотрим… — махнул рукой Девяткин. — Значит, Катя ее зовут. А фамилия? Кто она такая?
— Ну, он ее по имени называл. А фамилию выяснить можно, — пожал я плечами. — Она позавчера к дому на машине подъехала, белый «Мерседес» S-класса. Номер я записал. Можно было бы по базе пробить, но зачем? Заказ-то на Воротникова был…
— И ты его исполнил?
— Ну да… Э-э, ну, не в том смысле… Я на убийство заказ не получал.
— А кто получал?
— Я, конечно, не адвокат, но протест заявить могу. Не надо в меня лампочки вкручивать, у меня тут электричества нет, — сказал я, похлопав себя по заднице. — Света не будет.
— Хочешь, чтобы подсветили? — не остался в долгу Девяткин.
— Не надо, я и так вспомнил.
— Как Воротникова убивал, вспомнил?
— Да нет, злость на одной козлине сорвал. Вчера, по пути домой. Он из машины, я из машины. Я на него замахнулся, он очканул, голову в плечи вжал… Я только замахнулся, бить не стал, а чего из-за ерунды срываться? Ну, подумаешь, подрезали меня… Думаю, этот крендель меня запомнил. А я номер его машины запомнил. Это как раз в районе шестнадцати часов было.