– Без бумаг?
– Я в бумаги не вникал, у меня другая работа была. Мне привозили, я в расход пускал. Да и не шибко грамотный я, чтобы писульки разбирать…
Так вот почему этого… Потому что можно потянуть, что без суда и следствия… А он единственный свидетель. Которого не жалко. Этого точно – без угрызений и с большим удовольствием. Потому что, по заслугам…
Глава 15
– Вы знали профессора Русакова Арсения Васильевича?
– Да. Я работал под его началом несколько лет.
– И в пятьдесят третьем году тоже?
– Да.
– Вы что-то слышали о его записке начальнику ЛЕЧСАНУПРА, которую он написал после вскрытия тела Сталина?
Пауза…
– Нет… А, впрочем, теперь уже все-равно. Не только слышал, но и видел и читал.
– Что там было?
– Если упускать медицинские подробности и термины, профессор утверждал, что смерть Сталина наступила в результате отравления, по всей видимости, цианидами. У него при вскрытии были очаговые повреждения слизистой оболочки, которая оставляет, к примеру, синильная кислота. Я присутствовал и ассистировал… Ну как ассистировал – подносил инструменты, замывал кровь. И сам видел…
– Но заключение врачей было иным.
– Да. Хотя профессор Русаков высказывал отличное от их мнение, но в итоговом заключении оно не было отражено. Через три дня профессор скончался.
– Отчего?
– Слухи ходили разные, но доподлинно ничего не известно.
– А его записка?
– Не знаю. Наверное, дошла до адресата.
– А когда вы ее читали?
– За день до смерти профессора.
– Разве он ее не сразу отправил, не по горячим следам? Мне кажется, вы что-то недоговариваете. Если смерть профессора случилась не по естественным причинам, то вряд ли в тот же день, когда была подана записка. Такие реакции не возникают спонтанно и требуют подготовки. Выходит, вы могли видеть копию? При каких обстоятельствах вы получили доступ к документу?
– Точно не помню. Профессор позвал меня и сказал, что хочет, чтобы я ознакомился.
– Зачем, если записка уже ушла? Зачем вам ее показывать?
– На всякий случай.
– На «всякий случай» оставляют документы или запротоколированные показания. Просто слова к делу не подошьешь. Мало ли кто кому и что говорил. Сорока на хвосте тоже носит. Если бы профессор хотел подстраховаться, он бы передал вам копию записки. Передал?.. Бросьте юлить. Человек, который организовал нашу встречу, прекрасно понимает, что должен быть еще документ. Иначе бы нас сюда не послал. А вы его выгораживаете. На краю. Ну!
– Да… Было еще две, собственноручно написанные профессором копии. Вторая я не знаю где. А третья…
– У вас! Несите ее, чтобы нам тут все вверх дном не переворачивать. И показания подпишите.
– Что дальше?
Надежда. Опять надежда. В голосе, в позе, в глазах. Как у всех и всегда. Потому что человеку свойственно надеяться… До последнего мгновения.
– Что?.. Ничего хорошего. Для вас. Вы свидетель, которого рано или поздно выводят из игры. Не мы, так другие. Подвел вас профессор. Под монастырь…
Глава 16
Никите Сергеевичу позвонили. На прямой дачный телефон, который редко у кого…
– Хочу сообщить вам печальную новость – умер ваш старый приятель. Покончил с собой. Можете запросить подробности в местном УВД. Примите искренние соболезнования…
Гудки.
Еще минуту или две Хрущев стоял с трубкой в руке. Значит получилось, сработало… Был приятель и нет его. Только воспоминания о прошлом. Теперь – только его.
Мотнул головой, словно муху отгоняя. Одно дело предложить и совсем другое, вот так… Окончательно и бесповоротно.
Выходит, схема работает. Не было письменных приказов, совещаний и согласований. Ничего не было. Был частный разговор с глазу на глаз и была названа фамилия. Просто так, даже не в контексте… Просто про человека, который мог опорочить и тем навредить Руководителю Партии. А, значит и стране. И все. И вопрос решен.
Никита Сергеевич сел за стол, начал зачем-то теребить лист бумаги.
Конечно печально, но в тридцать седьмом, пускали в распыл тысячами и он, собственноручно, подмахивал под списками роспись. Но этих людей он не знал и не он выносил приговоры. Хотя… были там и его знакомые. Были! Но нынче другое время и иные нравы. Или нет? Просто маховик репрессий чуть иной и не так быстро крутится. Да – так. Все времена одинаковы и всегда требуют жертв. И требуют решений. От Вождей. И если они рохли, если сопли распускают, то беда может случится со всей страной. Пожалеешь одного – убьешь тысячи, а может быть миллионы. Что понимал Сталин. И теперь понимает он, потому что принял и взвалил на плечи… И тот, кто угрожает лично ему – угрожает государству. Не для того он власть забрал, чтобы заднюю давать. Ему страну поднимать, приняв ее у Кобы. И он поднимет, умыв Европу и Штаты. Потому что – может. Знает, что может и знает как. И тут отдельные жертвы не в счет, когда разговор идет о всеобщем счастье. Так. И только так. И все, кто путается под ногами, должны уйти, расчистив дорогу счастливому завтра, гарантом которого является он!