– Тебя же Сталин посадил!
– Во-первых, не он, а следак один, гнида, что б его!.. А во-вторых, Сталин войну выиграл, за что с него, за перегибы, которые конечно были, даже на страшном суде не спросится! И пусть меня еще раз… я все-равно!.. Потому что в Белорусии, через деревни, которые под немцем, были, проходил. Насмотрелся. И надышался…
– В общем суть понятна – рисуем заговор. И раскрываем его.
– А дальше что? Когда Хрущ поймет?
– А он не поймет. Потому что мы что-нибудь накопаем, если у нас передышка случится. Обязательно! Военные народ дурной и на язычок остры. Что-нибудь да ляпнут. И потом… не верю, я что они барашки тихие и Никитку, как маму, любят. Он многим хвосты прищемил. И может, вполне может быть, что кто-то решил с ним поквитаться. Особенно из тех, из боевых генералов. Может даже Жуков, который, наверное, и сам не прочь на его место сесть. Не любят военные, особенно которые при лампасах, чтобы кто-то сверху был. На том вся армейская иерархия построена, что всякий сопливый лейтенант мечтает о маршальских погонах. И эта привычка, им в кровь въедается. Конечно, не все в драку полезут, карьерой рискуя, но поговорить об этом, примерится – уверен. Боится их Хрущ, и, значит, должен в нас вцепиться, чтобы подробности нарыть. А больше ему никто это предложит.
– Ну ты Петр Семенович!.. Ну ты змий!
– Искуситель?
– Искусатель! Не дай бог под тебя угодить, такое удумал! Но тут ты прав – эта та наживка, которая будет заглочена по самые жабры. Не отмахнуться от нее. И никому не перепоручить.
– Тогда готовимся. Доказательную базу готовим. Это к тебе Крюк, ты сумеешь, поди не одно дело из ни хрена собачьего состряпал. И это – сможешь. Бойцы тебе фактурку по персонам подкинут, для убедительности, чтобы Хрущев поверил, так как многих из них лично знать может. Ну а все остальное – фантазируй. Но не перегибай. Без привязки к японским шпионам и тоннелям в Америку, как твои коллеги любили. Все должно быть убедительно, но расплывчато. Иначе что нам расследовать?
Петр Семенович встал. Но тут же сел.
– И еще… Нужен живой свидетель. Какой-нибудь штабной офицерик, который даст показания. Под роспись. Без этого, боюсь, никак. Одних слов здесь будет мало. Вначале фабула, потом показания.
– А после с ним что?..
– После?.. При попытке к бегству… Или вас жалость одолеет? Или вы хотите вместо него, все, в этом болоте сгнить? Вы же фронтовики, вы паникеров к стенке ставили, хотя это были пацаны, у которых матери и сестры, которые просто испугались. Или не так, Кавторанг? Или ты готов был всё подразделение подставить, чтобы все побежали?
– Да, так. Один человек, против многих – не в счет. Стрелял. Собственноручно. Перед строем. Тем более он не барышня какая, а военный.
– Ну вот и весь сказ. Нам бы себя и своих вытащить. А чужие… они чужие…
Глава 21
Сообщение было с пометкой «срочно». Потому что в тексте, в одном из предложений, вместо точки, стоял восклицательный знак.
Хрущев еще раз прочитал объявление. Отбросил от себя досадливо газету.
Эта детская игра, с объявлениями и конспиративными встречами ему порядком надоела. Что он, мальчишка в казаков-разбойников играть? Тем более не по его, по чужим правилам. Шли бы они туда, куда в его молодости шахтеры всех посылали.
Но… восклицательный знак… Может там какая промашка случилась?
Задумался. Опять взял газету. Опять прочитал.
Где они там должны были встречаться? Кажется в машине? Лучше в машине, чем здесь. Нужны ему такие незваные гости в его доме… Ладно. В последний раз. А потом нужно будет что-то придумать. С ними. Конечно, есть еще пара адресов, куда их можно, вернее придется направить. Но лишь когда надо будет ему. А после…
Три машины ехали по шоссе. Обычным порядком – спереди и сзади охрана, в середине охраняемая персона. По обычному маршруту. Но тут что-то пошло не так. Средняя машина притормозила и остановилась. К дверце подбежал начальник охраны.
– Что случилось, Никита Сергеевич?
– Ничего не случилось. Я сейчас отъеду, а вы здесь подождете.
Начальник Охраны растерянно оглянулся.
– Но я не имею права. Вы охраняемое лицо…
– Можешь свое поохранять, вон какую ряху отъел. Здесь жди. Может я до ветру. Или мне при тебе заголяться? Все, разговор окончен. Можешь это считать моим приказом, который без обсуждения. И без глупостей, мне соглядатаи в этом деле не нужны.
– Но…
– Если «но» – будешь охранять вместо меня стадо коров, вторым помощником пастуха, с другим окладом. Хочешь? Вижу – не хочешь. Со мной спорить не надо. В свои дела я тебя посвящать не должен и не буду.