И еще подумал, что так их прихлопнуть будет проще, когда они в одном месте и личные дела в папочках в отделе кадров. Если что, можно к ним туда своего человека посадить, чтобы присматривал. Учет и контроль всегда лучше, чем разброд и шатания. Будут они под рукой, но… на вытянутой руке.
– Хорошо. Хотя требуешь ты немало.
– Так и служить будем не за страх…
– Может быть… Только, есть одно «но»… С меня – всё и теперь, а с вас, что-то и потом. Так дела не делаются. Шаги должны быть встречные. И не когда-нибудь, а сейчас. Серьезность намерений должна иметь материальное подтверждение. С твоей стороны.
– А с вашей?
Никита Сергеевич поморщился.
– С моей ты их получил сполна, потому что сидишь здесь, а не на Лубянке или не лежишь в этом лесу, с пулей в затылке. Ты все время забываешь кто ты и кто я, – Никита Сергеевич подался вперед, – Документы! Вначале бумаги, потом все остальное. Не позже, чем завтра!
Петр Семенович замер. Хотя… Коготок увяз…
– Хорошо. Не надо завтра. Вот они, – протянул папку, которую Хрущев быстро и цепко схватил, потянул к себе, спешно перебрав бумаги.
– Этого довольно? – напряженно спросил Петр Семенович. Теперь он ждал реакций – или Хрущ кликнет охрану или даже сам, из пистолета, который держит на коленях. Сам вряд ли, не царское это дело и еще кровь и мозги по салону брызгами. Нет… А вот охрану…
Тяжелые, тягучие минуты. И мысли такие же. И струйки пота по спине… Молчит Петр Семенович. И Хрущев молчит… О чем он думает, что взвешивает, к чему придет?.. Страшно, если снова в кабинет следователя, чтобы пальцы ломали. А после на зону под вертухаев, Кума и урок. Отвык Петр Семенович… Если так повернется, то пусть лучше пуля…
Тянется томительная пауза… Как перед оглашением приговора, когда вышак светит.
Но шевельнулся Хрущев. Рукой махнул.
– Ладно, ступай. Я все решу. Пошел, я сказал!
Медленно, на негнущихся ногах, Петр Семенович вышел из машины. Неужели?.. Но можно не теперь, можно завтра, можно в любое время… Тут Хрущ прав, кто он пред ним – песчинка, которую можно втоптать в грязь каблуком, не заметив. Возможно, он смог убедить его что нужен, что полезен, что псом при нем ходить будет, но есть еще эмоции, которые не внемлют рассудку. Верно говорили те его, покойные приятели, что он злопамятен и непредсказуем. И, значит, надо как-то упредить.
Вон они кусты. Но – нельзя…
– Чего стоишь?
Петр Семенович нагнулся и сквозь приоткрытую дверцу сказал:
– Документы у вас. Но… вы не можете знать в каком количестве экземпляров они были написаны. В двух, трех или больше.
– Что?! Сука!..
– Извините. Но я вынужден страховаться. Потому что вы верно сказали – кто – Вы и кто – я. Но, если… если мы договорились, можете считать что их нет.
И быстро повернувшись, Петр Семенович пошел, почти побежал к кустам…
Глава 49
Просторный, с грязным истоптанным снегом, плац, хотя, скорее просто поляна. Избушки в ряд, наполовину в землю для тепла врытые. Костровища с тлеющими головешками и висящими на треногах мятыми ведрами… Второй месяц они здесь кантуются – зачем, почему? Скоро река встанет, отрезав их от Большой Земли. Лучше, чем в болотах, но все одно не сахар…
Вдалеке лодки показались цугом сцепленные. По берегам, с двух сторон люди бредут, бурлачат, веревки поперек груди привязав, лед по закрайкам ногами ломают. Последний в этом году караван, не будешь же после лед пешней долбить…
На последней лодке человек в цивильной одежде с портфельчиком в руке – Петр Семенович. Ему иначе нельзя, он к людям выходит.
Высыпали на берег бойцы.
– Выгружай.
Похватали, растащили мешки и корзины. Все здесь, до ниток и иголок. Список штабс-капитан составлял, он же груз принимает. Это – туда. Это – сюда. Крепкий завхоз, на год вперед мыслит.
Петр Семенович зашел в командирскую избу. К печке спиной припал. Не близкий путь и не лето. В избу потянулись командиры.
– Что нового?
Молчит Петр Семенович, но как-то по-особому.
– Что случилось?
– Чемоданчик там, где продукты был.
Притащили чемоданчик. Петр Семенович присел на чурбак, бросил его на колени. Щелкнул замочками. Одним. И другим.
– Кавторанг. Иди сюда. Иди-иди. Встань вот здесь. Ближе. Еще ближе.
Встал. Блажит Петр Семенович, командира из себя строит. Хотя он такой и есть, хоть в пиджачке и брючках. Натуральный, от которого всё тут зависит, который судьбы решает, иногда ломая их поперек хребта. А внешность что – внешность обманчива.
Кавторанг чуть подтянулся, ни черта не понимая. Может его еще строевым гонять будут?..