Никита Сергеевич рассмеялся. Ртом. Только глаза были злобные, настороженные.
– Про своих забудь, теперь подо мной ходить будешь. Парень ты, как видно, смышленый. Справишься, двину тебя выше. Мне преданные люди нужны. Могу я, своему близкому по крови человечку, с карьерой помочь?.. Могу! Вот и старайся, а за мной не пропадет!..
Вот как выходит – был он почти сирота, а теперь у Первого Секретаря в родственниках ходит! Чудеса! Прав был, Крюк судьба иногда такие коленца выдает, что в кошмарном сне не привидится. И что еще будет, то только Господь Бог знает. И еще, может быть, Хрущев.
Глава 53
Холод – не тетка. Стоят бойцы с ноги на ногу переминаясь, застывшие пальцы в кулак пряча. Ждут чего-то. Изо ртов – пар клубами, лица в изморози, на волосах сосульки висят. Перед строем прохаживается Кавторанг, впечатывая каблуки в снег.
– Что, холодно, сынки?.. Ничего, скоро согреетесь. Так согреетесь, что в жар бросит.
– Или самогон кто поднесет? – крикнул кто-то из строя, – Так мы не против. Ржут бойцы, плечами толкаются.
– Самогон не самогон, а холодно не будет. Обещаю. Отставить разговорчики в строю!
Ну и сколько так торчать, носы морозя? В избах тепло, хоть и дымно, присесть бы, к камешкам горячим спиной привалится. Что за хрень опять командиры придумали?
– Смирно!
Из командирской избы вышел Крюк. С мешком. Подошел, осмотрелся. Поставил мешок на снег, ухватил за нижний угол, потянул. Что-то круглое выскочило, покатилось по снегу.
– Узнаете? Вижу – узнаете. Приятель ваш, который решил до дому податься.
Пошевелил брезгливо голову носком сапога, прокатил, поворачивая лицом вверх. Слепые, мертвые, подернутые инеем глаза смотрели на бойцов. На лице, на волосах, лежал, не тая, снежок. А ниже, где шея, висели лохмотья кожи и мяса. Значит не рубили – ножом резали, чтобы дольше помучился. Крюк наклонился, поставил голову на обрубок шеи, придавил сверху, чтобы прочнее стояла. Сказал.
– Думал у бабы под подолом схорониться, да не вышло. Только я тот Дед Мороз, что с одним подарком в гости не ходит.
Ухмыльнулся недобро. Снова наклонился, ухватил за два угла, поднял, вытряхнул мешок. Еще две головы, глухо стукнувшись друг о друга, упали на снег, раскатились в стороны. Как мячики. Крюк схватил, поднял одну из них за волосы, поднес, поставил рядышком с первой.
– Похож? Еще бы не похож, когда это брат его старший. Прямо как близнецы.
И верно, лица были подобны. Вне всякого сомнения.
– И вот еще, до комплекта. Папаша их родный, – поднял, покрутил на вытянутой руке третью голову воткнул в снег между братьями, – Там еще младшие были и сестренки, но мы их трогать не стали, пожалели. Пока. В следующий раз, если кто бегать надумает – не пощадим. Малых трогать не станем, а всех остальных – под нож, уж не взыщите.
Три головы стояли на снегу и ветер шевелил их белые от инея и сосулек волосы.
– Если кто-то считает, что я круто забираю, хочу сказать, что если одного беглеца простить, то все захотят до дому податься. И я – захочу. Если – не так… Потому что справки и паспорта – хоть теперь билет покупай, и очень хочется жинку потискать и детишек на руках подержать. Только паспорта те нам не в спасение, а в погибель. Адреса там, прописки по которым за вами придут. За каждым. А дальше – зона, вертухай, урки. И семьи ваши на высылки, в степи Казахстана. Так Хозяин сказал. И так – сделает. Не нужны мы ему если поодиночке, только скопом. Вот и выходит, что лучше – мы, чем – нас. Понятно говорю?
– А теперь.., – оглянулся, – Давай этого сюда.
От дальних изб подгоняемый ударами в спину, шел боец. Второй, который тоже сбежал.
– Встал. Здесь! Что, тоже о бабе мечтал, чтобы ухватить ее за тёплое?.. Яйца в голове колоколами застучали? Подхватился, побежал…О детишках и тех забыл, так приспичило. Мог бы тушенки для них украсть, мясца прихватить, так нет, как есть ушел, налегке. Так?
Беглец стоял, склонив голову на грудь. Крюк подошел к нему, ухватил за волосы, как те головы, вывернул, откинул назад.
– Прямо смотри! Почему сбежал, приказ нарушив? Поведай нам, может причина у тебя какая особая.
– Бес попутал. Хотел скорее семью увидеть.
– Так? – ткнул Крюк пальцем в отрезанные головы, – В рядок? А если мы теперь вернемся и принесем их тебе… в мешке? Не думал об этом? О себе – думал?
Беглец задрожал. Но не от холода.
– Что дальше будет, догадываешься? Тебя – в распыл. Не жалко. Ты свое заслужил. А с семьей как, что они жрать будут? Или твоя баба, вдовой став, себе крепкого ухажера сыщет, который покруче тебя будет ее ублажать. И она даже обрадуется. Может это и к лучшему – у детишек твоих папашка новый образуется, ремешком их поперек спины воспитывать будет. Или бабе твой придется пред каждым встречным-поперечным подол за затылок задирать, тем местом на хлебушек зарабатывая? Время нынче не самое сытное, а мужика в доме нет…