Крюк бил расчетливо, в самое больное.
– Молчишь? Жену свою, детишек, мать с отцом и нас предал. Или думал, пронесет?.. Нет! Землю рыть будем, а найдем. Найдем – и накажем. Но в облегчение тебе, скажу – семье твоей харчи и денег на прокорм подкинем, они не виноваты что ты…, дети за отцов не отвечают, – повернулся к бойцам, – Всех касается. Командиры решили, я до сведения довожу – теперь все, каждый будет получать денежное довольствие в расчете на число едоков в его семье. Деньги будем отправлять почтовым переводом, с ваших паспортов, чтобы родственники знали от кого. Это если все гладко будет. А если нет… – Крюк посмотрел на три, заметаемые снегом головы, – Пощады не будет, потому что нас никто не пощадит. Такое мое слово!
Повернулся на каблуках.
– Кто с этим здесь дружбу водил? Шаг вперед!
Из строя вышли три бойца.
– Законы наши помните – кто не уследил за приятелем или соседом, тому и в исполнение приводить. Если я промашку дам – меня командиры будут в расход пускать, – потянул из-за голенища тесак, – Вначале вы трое, потом все остальные по очереди. Ну?
– Я не могу, – мотнул головой один из бойцов, – Он мне жизнь спас, тогда, раньше на зоне, когда меня блатные приговорили. Себя не пожалел, перо в бок получил, а меня вытащил. Как же я могу теперь?
– Согласно отданному распоряжению! – зло сказал Крюк, – Или рядом встанешь, как нарушивший приказ вышестоящего начальника. Согласно Уставу. Три минуты на принятие решения. Время пошло!
Поднес к глазам часы, следя за бегущей секундной стрелкой. Минута… Вторая…
– Крюк! – приговоренный, вдруг резко вскинулся, выворачивая голову, пытаясь что-то крикнуть или сказать. Он торопился, он хотел успеть.
– Крюк!.. Спасибо… тебе.
– За что?
– За семью…
Нож, взблеснув, мягко вошел меж ребер, перерубая надвое сердце. Удар был хорошо поставлен и был милосердным. Беглец дернулся, вздохнул, медленно осел. Но он был еще жив. Человек сразу не умирает, даже после такого, он еще три, может быть пять секунд живет, он видит, слышит, понимает…
– Теперь ты!.. И – ты!..
Беглец упал, окропляя ослепительно белый, только что выпавший снег, горячей, парящей на морозе кровью.
– Теперь все, каждый!
Крюк подошел первым, наклонился и ударил труп ножом в шею, вытер о снег испачканное красным лезвие. И бойцы, вслед ему, подходили, кромсая мертвое тело, которое шевелилось на снегу, как сломанная кукла.
Но Крюк уже не смотрел, он повернулся и пошел прочь. Он сделал то, что должен был. То, что могут и должны будут сделать с ним, если он оступится. Без каких-либо вариантов. Скрипел под ногами снег, Крюк шел. В никуда…
Петр Семенович отшатнулся от небольшого, с ладонь, закрытого треснувшим стеклом, окошка.
Все правильно, все так и должно быть. Крюк – смог. Крюк прошел проверку.
Глава 54
Небольшой, на окраине, двухэтажный, кирпичный домик. Каких по Москве тысячи. Ничего не говорящая вывеска на фасаде «Стройспецметмонтаж». Забор. Ворота. При воротах будочка и охранник. Внутри гараж на пять машин, какие-то склады, собака бегает на цепи. В домике, если зайти туда со двора – скучно-деловая атмосфера среднестатистической конторы – побеленные стены, казенные, в один цвет, столы и стулья, папки, счеты, железные шкафы, пишущая машинка пред дверью с табличкой «Директор», корзинки для бумаг, непременный репродуктор на стене, часы и графики за прошлый квартал с сонно приподнявшейся стрелкой. В мутное, немытое стекло, бьется ранняя весенняя муха. И люди под стать – в серой, одного кроя одежде, в черных нарукавниках, перекладывающие туда-сюда бумаги, макающие перья в чернильницы, промакивающие строчки мраморными пресс-папье – честно тянущие свою лямку, в ожидании обеда и не скорого отпуска советские госслужащие.
– Степан Петрович, дайте пожалуйста папку с проводкой изделия семнадцать дробь шесть… Спасибо.
Взял. И долго смотрел на бьющуюся о стекло муху. Тоска…
Одна странность – за столами, в гаражах, на складах и даже на месте секретарши – сплошь мужики…
Скрипнула в петлях, приоткрылась директорская дверь.
– Михаил Степанович, будьте так любезны, позовите моего зама. Спасибо.
Мятый, заспанный Зам, выполз из своей, отгороженной от зала конторки, зашаркал к Директорскому кабинету. Все разом, повернувшись, посмотрели на него, но тут же уткнулись носами в бумаги…