– Но если документы, значит опять бега?
– Не сразу. Но – точно. Будем считать, что мы получили передышку, которую нужно использовать с толком. Штабс-капитану передайте, чтобы сам не высовывался и никого не пускал. Если на Большую землю, то большим кругом. Там нас пока не раскрыли – река следы смывает. Но если начать мельтешить…
– Понятно, передадим. Там дед хорошо все обставил – лодки с грузом – с продуктами, инструментом, мелочевкой хозяйственной – вниз по течению идут, а куда свернут никто не знает. Мелких речушек и проток много все не проверишь. Да и против течения бурлачить охотников нет. С воздуха избы ветками и дерном замаскировали. Хотя, откуда там самолету взяться?
– Береженного бог бережет. Но лучше в лагере минимум людей держать, может быть штабс-капитана и еще пару бойцов. Лагерь базовый, не ровен час придется туда срываться и надо, чтобы он в полном порядке был.
– А остальных куда, если там только дед с помощниками?
– А вот это вопрос… Разбегаться надо по стране. Говорили уже. Родственников растаскивать, чтобы нас через них не прищучили. И мы, и они теперь как на ладони – сжал кулачок и нет нас, мокрое место. Без быстрых ксив исчезнуть невозможно. Тихариться – где-нибудь подальше, может быть в Республиках. И обживаться. Возможно жениться и паспорта менять на фамилию супруги.
– А супружницы что скажут?
– Поймут. И их можно через брак обернуть. Но лучше свой «печатный станок» иметь. Так, Крюк?
– Так, да не так. От гравера ниточка может потянуться. Все серьезные граверы и ювелиры под плотным ментовским контролем. Прижмут – все про всех выложит.
– Значит возвращаться не должен! – жестко сказал Петр Семенович, – При нас жить будет.
– Распустим личный состав, как собирать станем? – спросил Кавторанг, – В армии на что забор и трибунал, и то бегают. А здесь все возможности. Возьмут кого, попугают, а после амнистию пообещают – он всех сдаст. Так, Партизан?
– Так. Когда немцы заложников в деревнях брали, многие на сотрудничество с ними шли. А после… Немцы за людей нас не считали – так, расходный материал. Целые деревни жгли, не шибко разбираясь, кто там свой, кто чужой, кто против них партизанил, а кто им верой и правдой служил. Всех под одну гребенку.
– Тогда и мы так же. Как в лагере, – тихо произнес Крюк, – С головами! Не станет никто с гэбешниками договариваться ради семьи, если семьи не будет. Других возможностей не вижу. Тут кто меньше по рукам повязан, тот и в силе. Следаки под законом и Прокурором ходят – мы нет. Выходит, мы сильнее.
– Хорошо, – кивнул Петр Семенович, – Если так, если другого выхода нет… Голосуем. Партизан?
– Да. Хотел бы иначе, да не получается.
– Абвер?
– Согласен. На немцев посмотрел, имел возможность, на их методы и могу сказать, что действенны они были. Не как в кино показывают. Умели наших людей в бараний рог крутить.
– Кавторанг?
– Как на фронте. Предал, проявил слабость – пуля. А семьи…, семьи изменников может не стреляли, но ссылали с поражением в правах. О чем все знали и что дополнительным стимулом служило труса не праздновать. Поддерживаю.
– Крюк?
– Уже сказал. Страх может перебить только страх. Наш страх должен быть больше, чем у гэбешников. И неотвратимей. Так урки живут, которые своих боятся больше, чем Прокуроров. Это вы сами видели.
Все кивнули. Суд – срока лепил по Советскому УК, где можно было десяткой отделаться. Воровские законы поблажек не давали – там или к параше определяли, что вору хуже смерти, либо перо в бок.
– Ну а я, – сказал Петр Семенович, – Постараюсь сверху порешать… Хороводы с Хрущем не закончены. Не знаю отчего случилась эта пауза, но мы ему нужны. Нет у него других исполнителей, которые над законом. Только – мы. И, значит, рано или поздно, он о нас вспомнит. Если бы хотел с нами разобраться, то сделал бы это теперь, не откладывая. Будем надеяться. Но… надеяться не будем…
Всё – так. Коготок увяз… Еще тогда, как их Сталин по лагерям собрал, а Берия перехватил. Уже тогда они покойниками по документам значились, да все никак помереть не могут, смерть обманывая. Теперь вроде, полный пересмотр вышел, а все неладно. Есть паспорта – но нет воли. Видно, болтаться им между жизнью и смертью как… в проруби. Такая беда. Такая одна на всех судьба…
Глава 56
– Вот вы товарищи задаете вопрос – когда мы заживем богато? А разве мы теперь живем плохо? Или нет у нас хлеба и масла к столу или мы ходим в обносках? Вы посмотрите на себя – брюки, пиджаки, у женщин наших вон платья какие – смотреть приятно. Или так мы ходили при царе? Или ели вдоволь?