– Очень мило с твоей стороны, но всё в порядке, правда. Просто слишком много всего навалилось в последнее время. Сначала я разбиралась с папиными и мамиными вещами, потом – книга и проблемы с издательством… этот дом… наконец, в пятницу я обнаружила лучшую подругу детства мертвой в замерзшем доме.
В груди заклокотал истерический хохот, хотя глаза все еще были мокры от слез. На этот раз успокоиться быстро не получилось.
– Мертвой, я не ослышалась?
– Ты все расслышала правильно, как это ни печально. Прости за мой ужасный смех, просто это действительно слишком. Александра Вийкнер, моя лучшая подруга, покончила с собой в ванной родительского дома во Фьельбаке. Да ты тоже наверняка ее знала. Она и ее бывший супруг, Хенрик Вийкнер, – люди высшего света. Это ведь с такими ты теперь имеешь дело?
Эрика улыбнулась и почувствовала, что Марианна сделала то же самое. Одно время в студенческие годы она жила в Майорне, где боролась за права рабочего класса. Эрика знала, чего стоило подруге влиться в общество, тесные контакты с которым предусматривала работа в престижном адвокатском бюро. Сейчас Марианна носила шикарные костюмы с блузами, которые завязываются узлом, и коктейльные платья, какие любят в Эргрюте [4]. Разумеется, это была не более чем маска, внешняя оболочка, под которой скрывалась прежняя бунтарка.
– Хенрик Вийкнер? Лично не знакомы, но я слышала о нем. У нас даже имеются кое-какие общие знакомые. Говорят, беспринципный тип. Из тех, кто перед завтраком может уволить сотню человек, не испортив себе аппетита. Его супруга как будто держала бутик?
– Галерею. Абстрактное искусство.
То, что Марианна сказала о Хенрике, удивило Эрику. Не то чтобы она видела людей насквозь, но Хенрик не произвел на нее впечатления безжалостного дельца. Оставив тему Алекс, Эрика перешла к тому, ради чего звонила.
– Сегодня я получила письмо от адвоката Лукаса. Они приглашают меня встретиться с ними в Стокгольме. Речь идет о продаже родительского дома, и я хотела бы знать, на что могу опереться юридически. Каковы мои права, если они, конечно, вообще есть? Может ли Лукас действительно сделать это?
Эрика почувствовала дрожь в нижней губе, глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и посмотрела за окно. На поверхности залива после нескольких дождливых дней снова лежал лед. К окну подлетел воробей, и Эрика вспомнила, что собиралась купить сальный шарик для птиц. Воробей повертел головой, постучал в стекло и, убедившись, что здесь ему ничего не перепадет, улетел прочь.
– Ну ты же знаешь, – ответила Марианна, – что я налоговый адвокат, а не семейный. Значит, сделаем так… Я поговорю с экспертами из нашего бюро и перезвоню тебе. Ты не одна, Эрика. Мы обязательно поможем тебе, обещаю.
Ощущения беспомощности как не бывало. Эрика засела было за работу над биографией, но ничего не получилось. Книга не была готова и наполовину, а издателям не терпелось увидеть первый черновой вариант. Эрика настрочила две страницы формата А4, перечитала и стерла – несколько часов работы насмарку. Она давно не чувствовала желания заниматься этой биографией. Вместо этого дописала статью об Александре и вложила в конверт с адресом редакции «Бохусленингена». Всё, теперь можно звонить Дану. Самое время разбередить душевную рану, нанесенную вчерашним разгромным поражением шведской сборной.
Комиссар Мелльберг похлопал себя по большому животу. Не прилечь ли отдохнуть на часок? Работы все равно не было, разве мелочь, которой он не придавал серьезного значения. Плотно пообедав, самое время вздремнуть, чтобы дать пище спокойно перевариться. Но не успел комиссар сомкнуть глаз, как в дверь постучали, и на пороге кабинета появилась секретарь полицейского участка Анника Янсон.
– Какого черта! – возмутился Мелльберг. – Разве не видно, что я занят?
Пытаясь изобразить занятость, комиссар принялся рыться в бумагах, кучами наваленных на столе. В результате опрокинул чашку с кофе, который принялся вытирать первым, что попалось под руку, – рубахой, так редко видевшей изнаночную сторону брюк.
– Черт подери! – распалялся комиссар. – В конце концов, кто здесь начальник? Или вас не учили стучаться перед тем, как войти, хотя бы из уважения к шефу?
Собственно, Анника так и сделала, но оправдываться посчитала лишним. Умудренная опытом, она молча ждала, когда утихнет буря.
– У вас ко мне дело, полагаю? – прошипел комиссар.
– Звонили из Гётеборга, отделение судмедэкспертизы, – холодно объявила Анника. – Вас разыскивал патологоанатом Торд Педерсен. Можете перезвонить ему по этому номеру.